Лазарев
рассказал о приеме, сделанном ему цесаревичем по приезде его в Варшаву: сначала Константин Павлович нахмурил брови при титуле «величество», данном ему адъютантом и выразил живейшее огорчение, узнав о принесенной ему присяге, он хотел, чтобы Лазарев тотчас же отправился в Петербург, но когда последний извинился состоянием здоровья и просил позволения отдохнуть несколько часов, то великий князь держал его как пленника в Бельведерском дворце, строго приказав ему не сноситься ни с кем.
Неточные совпадения
Не останавливаясь в Соутамтоне, я отправился в Крус. На пароходе, в отелях все говорило
о Гарибальди,
о его
приеме.
Рассказывали отдельные анекдоты, как он вышел на палубу, опираясь на дюка Сутерландского, как, сходя в Коусе с парохода, когда матросы выстроились, чтоб проводить его, Гарибальди пошел было, поклонившись, но вдруг остановился, подошел к матросам и каждому подал руку, вместо того чтоб подать на водку.
Разговор шел деловой:
о торгах,
о подрядах,
о ценах на товары. Некоторые из крестьян поставляли в казну полотна, кожи, солдатское сукно и проч. и
рассказывали, на какие нужно подниматься фортели, чтоб подряд исправно сошел с рук. Время проходило довольно оживленно, только душно в комнате было, потому что вся семья хозяйская считала долгом присутствовать при
приеме. Даже на улице скоплялась перед окнами значительная толпа любопытных.
Рассказывали о блестящем
приеме, сделанном ему в губернском городе губернатором, которому он приходился как-то сродни;
о том, как все губернские дамы «сошли с ума от его любезностей», и проч., и проч.
Рассказывали о таком случае: какой-то пехотный подпоручик, да еще не Московского гарнизона, да еще, говорят, не особенно трезвый, придрался на улице к юнкеру-второкурснику якобы за неправильное отдание чести и заставил его несколько раз повторить этот
прием.
Весь этот вечер я с непривычки был почти болен от этого
приема. Впрочем, впечатление усилилось и тем, что я увидел в остроге; но
о вступлении моем в острог я уже
рассказывал.
Взволнованные от майорского
приема, они
рассказали ему всё
о Ж-ком.
Кольцов никогда не мог забыть ласкового
приема Пушкина и
рассказывал о нем почти со слезами на глазах.
После этого он запил. Пил непрерывно, жутко было глядеть. Посетил его провинциальный русский актер, бритый, с веселым, полным голосом.
Рассказал, что играл главную роль в его «Жизни человека»,
о горячем
приеме, какой публика оказала пьесе. Андреев жадно расспрашивал, радовался.
На чувствительного по природе Павла Петровича она произвела сильное впечатление. Он не замедлил
рассказать о ее самоотверженной любви близким придворным. Те разнесли с прикрасами по гостиным эту сцену
приема государем Олениной.
— Ну, теперь
расскажите нам ваши подвиги, — сказал он. Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая
о себе,
рассказал дело и
прием военного министра.
Опять хохот, и опять ко мне жалобы. Нет, вижу — не годится этот с военными
приемами, и нашел кое-как цивилиста, который был хотя не столь лют, но благоразумнее действовал: перед учениками притворялся самым слабым добряком, а мне все ябедничал и повсюду
рассказывал ужасы
о моем зверстве. Я это знал и, видя, что эта мера оказывается действительною, не претил его системе.
Я
рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей Петербургской ложе и сообщил
о дурном
приеме, сделанном мне, и
о разрыве, происшедшем между мною и братьями.
Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de mérite, [человека с большими достоинствами,]
рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником Петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для
приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение
о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.