Он обернул ко мне
разъяренное лицо. С выкатившимися глазами и с судорожно искривленным ртом, он был страшен. Резким движением он вырвал свою руку из моей. Я думал, что он разразится на меня грозой за мою дерзость (схватить офицера за руку действительно было крупной дерзостью), но он сдержал себя.
Острые ногти царапали лицо Павла и вдавливались в глаза; одну секунду он видел над собой
разъяренное лицо с дикими глазами, и оно было красно, как кровь; и со всею силою он сжимал чье-то горло.
Неточные совпадения
Все, что произошло потом, Сергей помнил смутно, точно в каком-то ужасном горячечном бреду. Дверь подвала широко с грохотом распахнулась, и из нее выбежал дворник. В одном нижнем белье, босой, бородатый, бледный от яркого света луны, светившей прямо ему в
лицо, он показался Сергею великаном,
разъяренным сказочным чудовищем.
Да, да: Строитель «Интеграла»… Да, да… и тотчас же:
разъяренное, со вздрагивающими кирпично-красными жабрами
лицо Ю — в то утро, когда они обе вместе у меня в комнате…
Князь закачался на ногах и повалился на пол. Бешеным зверем покатился он по мягкому ковру; из его опененных и посиневших губ вылетало какое-то зверское рычание; все мускулы на его багровом
лице тряслись и подергивались; красные глаза выступали из своих орбит, а зубы судорожно схватывали и теребили ковровую покромку. Все, что отличает человека от кровожадного зверя, было чуждо в эту минуту беснующемуся князю, сама слюна его, вероятно, имела все ядовитые свойства слюны
разъяренного до бешенства зверя.
Стрелки стояли во фронте. Венцель, что-то хрипло крича, бил по
лицу одного солдата. С помертвелым
лицом, держа ружье у ноги и не смея уклоняться от ударов, солдат дрожал всем телом. Венцель изгибался своим худым и небольшим станом от собственных ударов, нанося их обеими руками, то с правой, то с левой стороны. Кругом все молчали; только и было слышно плесканье да хриплое бормотанье
разъяренного командира. У меня потемнело в глазах, я сделал движение. Житков понял его и изо всех сил дернул за полотнище.
Другой был армеец Волынского полка. Смерть застала его внезапно. Он бежал,
разъяренный, в атаку, задыхаясь от крика; пуля ударила его в переносье, пронзила голову, оставив по себе черную зияющую рану. Так и лежал он с широко раскрытыми, теперь уже застывшими глазами, с открытым ртом и с искривленным яростью посинелым
лицом.
Лоренцита с трудом вырвалась от него, выхватила из его рук хлыст и, несколько раз со страшной силой ударив его по
лицу, кинулась из дверей в коридор.
Разъяренный Энрико бросился за ней и, догнав ее у входа на арену, еще раз схватил ее. Лоренцита закричала от боли и негодования.
От него в
лице этой
разъяренной женщины уходил соблазн, власть плоти и разнузданных нервов.
Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдат полкового командира, несмотря на
разъяренное, багровое, на себя не похожее
лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды.