Неточные совпадения
— Стрешнева — почему? Так это моя девичья фамилия,
отец — Павел Стрешнев, театральный плотник.
С благоверным супругом моим —
разошлась. Это — не человек, а какой-то вероучитель и не адвокат, а — лекарь, все — о здоровье, даже по ночам — о здоровье, тоска! Я чудесно могу жить своим горлом…
— Да везде эти диссонансы, Сергей Александрыч, и вы, кажется, уже испытали на себе их действие. Но у
отца это прорывается минутами, а потом он сам раскаивается в своей горячности и только из гордости не хочет открыто сознаться в сделанной несправедливости. Взять хоть эту историю
с Костей. Вы знаете, из-за чего они
разошлись?
— Да ведь
отец, кажется,
разошелся с ним?
Они
расходились по домам из класса со своими ранчиками за плечами, другие
с кожаными мешочками на ремнях через плечо, одни в курточках, другие в пальтишках, а иные и в высоких сапогах со складками на голенищах, в каких особенно любят щеголять маленькие детки, которых балуют зажиточные
отцы.
— То-то и есть, что в уме… и в подлом уме, в таком же, как и вы, как и все эти… р-рожи! — обернулся он вдруг на публику. — Убили
отца, а притворяются, что испугались, — проскрежетал он
с яростным презрением. — Друг пред другом кривляются. Лгуны! Все желают смерти
отца. Один гад съедает другую гадину… Не будь отцеубийства — все бы они рассердились и
разошлись злые… Зрелищ! «Хлеба и зрелищ!» Впрочем, ведь и я хорош! Есть у вас вода или нет, дайте напиться, Христа ради! — схватил он вдруг себя за голову.
Соседки
расходились, и в сердце пьяницы поселялась робкая надежда. Давно, признаться, она уж начала мечтать о Михаиле Золотухине — вот бы настоящий для Клавденьки муж! — да посмотрит, посмотрит на дочку, вспомнит о покойном муже, да и задумается. Что, ежели в самом деле
отец свой страшный недуг дочери передал? что, если она умрет? Куда она тогда
с своей пьяной головой денется? неужто хоть одну минуту такое несчастье переживет?!
Лиза снова расцеловала
отца, и семья
с гостями
разошлась по своим комнатам. Бахарев пошел
с Гловацким в его кабинет, а Лиза пошла к Женни.
— Да-с, это звездочка! Сколько она скандалов наделала, боже ты мой! То убежит к
отцу, то к сестре; перевозит да переносит по городу свои вещи. То
расходится, то сходится. Люди, которым Розанов сапог бы своих не дал чистить, вон, например, как Саренке, благодаря ей хозяйничали в его домашней жизни, давали советы, читали ему нотации. Разве это можно вынести?
Толпа крестьян проводила нас до крыльца господского флигеля и потом
разошлась, а мужик
с страшными глазами взбежал на крыльцо, отпер двери и пригласил нас войти, приговаривая: «Милости просим, батюшка Алексей Степаныч и матушка Софья Николавна!» Мы вошли во флигель; там было как будто все приготовлено для нашего приезда, но после я узнал, что тут всегда останавливался наезжавший иногда главный управитель и поверенный бабушки Куролесовой, которого
отец с матерью называли Михайлушкой, а все прочие
с благоговением величали Михайлом Максимовичем, и вот причина, почему флигель всегда был прибран.
— Надо вам заметить, что хоть у
отца с графиней и порешено наше сватовство, но официально еще до сих пор решительно ничего не было, так что мы хоть сейчас
разойдемся и никакого скандала; один только граф Наинский знает, но ведь это считается родственник и покровитель.
— Господи, как же не принять! — сказал
отец Василий, разводя руками. — Я последнее время никогда даже не мечтал о таком счастии для себя и завтра поеду ко владыке представиться ему и поблагодарить его. Мы точно что
с ним товарищи по академии, но всегда как-то чуждались друг друга и
расходились в наших взглядах…
Заиграла она очень знакомый мотив
с необыкновенною правильностью, так что когда запели ее собратья, то стали сильно
с ней
расходиться. Говоря откровенно,
с некоторым уменьем пели только Сусанна Николаевна — очень, впрочем, слабым голосом — и
отец Василий, владевший хорошим баритоном и приученный к пению.
— Ну-с, извините; Саркизов лгун, точно; он же
с мертвого
отца парчовой покров стащил, об этом я спорить никогда не стану; но Прасковья Яковлевна, какое сравненье! Вспомните, как она благородно
с мужем
разошлась! Но вы, я знаю, вы всегда готовы…
(
Отцу). Ну, прощай, батюшка! Спи, господь
с тобой! А я теперь дождалась красных дней, я теперь всю ночку на воле просижу
с милым дружком под деревцем, потолкую я
с ним по душе, как только мне, девушке, хочется. Будем
с ним щебетать, как ласточки, до самой ясной зореньки. Птички проснутся, защебечут по-своему, — ну, тогда уж их пора, а мы по домам
разойдемся. (Обнимает Гаврилу, садятся на скамью под дерево).
После освящения, отслужив панихиду над могилами
отца и детей своих, Артамоновы подождали, когда народ
разошёлся с кладбища, и, деликатно не заметив, что Ульяна Баймакова осталась в семейной ограде на скамье под берёзами, пошли не спеша домой; торопиться было некуда, торжественный обед для духовенства, знакомых и служащих
с рабочими назначен в три часа.
Ужин вышел шумный и веселый. Даже окончившие
разошлись, говорили поздравительные речи
с приведением текстов и, сняв свои дымчатые стекла, оказались теплыми ребятами
с простоватыми, добродушными физиономиями и не дураками выпить. Новый год встречали по-старинному,
с воззванием: «Благослови, господи, венец лета благости твоя на 19 ** год». Хотели гадать, но
отец Василий воспрепятствовал этому.
Служение кончилось. Народ медленно, в молчании
расходился.
Отец Евгений вышел из алтаря,
с трудом передвигая ревматическими ногами, и, узнав Наседкина, ласково кивнул ему головой. Прошла робко, неуверенной походкой, странно не идущей к ее роскошной фигуре, купчиха Щербачева… Иван Вианорыч вышел последним, вместе
с церковным старостой.
Умер Лаврентий Петрович в следующую ночь, в пять часов утра.
С вечера он крепко уснул, проснулся
с сознанием, что он умирает и что ему нужно что-то сделать: позвать на помощь, крикнуть или перекреститься, — и потерял сознание. Высоко поднялась и опустилась грудь, дрогнули и
разошлись ноги, свисла
с подушки отяжелевшая голова, и размашисто скатился
с груди массивный кулак.
Отец дьякон услышал сквозь сон скрип постели и, не открывая глаз, спросил...
Потом, когда все
разошлись,
отец лег спать на задней лавке и меня положил
с собой, а мать легла у нас в ногах. И долго они разговаривали, почти до полуночи. Потом я уснул.
Отобедали и тотчас кто за карты, кто смотреть на хозяйство Андрея Александрыча. Иные по саду
разошлись… И Дуня пошла в сад, одинокая, молчаливая. На одной из дорожек неожиданно встретилась она
с отцом Прохором. Залюбовался он на высокие густолистные каштаны и чуть слышно напевал какую-то церковную песнь. Сняв широкополую шляпу и низко поклонясь, завел он
с Дуней разговор, изредка поглядывал на нее
с жалобною улыбкой, будто угадывая душевное ее горе и бурю тревожных сомнений. Жаль стало ему бедную девушку.
С отцом своим Мерцалов почему-то
разошелся и жил у учителя математики Томашевича, — квартира его была рядом
с нашим домом, на углу Старо-Дворянской. Проходя по улице, я часто
с завистью и почтением смотрел, как они там все трое сидят
с Томашевичем, спорят
с ним, как
с равным, играют в шахматы.
Он последний в роде графов Белавиных, и хотя со стороны матери у него были в Петербурге родственные связи, но ввиду того, что его
отец еще вскоре после свадьбы
разошелся с родными своей жены, эти родственники знали о сыне враждебно относящегося к ним человека — некоторые только понаслышке, а некоторые по встречам в великосветских гостиных.
Толковали также, что ее семья, весьма почтенная и богатая, требовала, чтобы она
разошлась с мужем, «непомнящим родства», но она любила не имя, а человека — своего мужа,
отца только что родившегося ребенка — девочки, и отказалась.
Старик молча взял из киота икону, которой благословлял его к венцу и, крестообразно осенив ею сына, положил ему на голову. Благословение на братоубийство было дано.
Отец и сын
разошлись спать, но едва ли сомкнули в эту ночь глаза. Наступил роковой день. Наточив топор и захватив
с собой как его, так и четверть ведра водки, Петр после полудня отправился на заимку. Приехав туда, он начал молиться и ждать.
— Смотрите, вспомните печальную историю моего несчастного
отца, которую я вам рассказывала, и берегитесь, прошу вас, этих людей… До добра они вас не доведут… Это истинные сотрудники сатаны… Если вы хотите спокойствия своей души —
разойдитесь с ними.