Отец сам рассказал нам, смеясь, эту историю и прибавил, что верят этому только дураки, так как это просто старая сказка; но простой, темный народ верил, и кое — где уже полиция
разгоняла толпы, собиравшиеся по слухам, что к ним ведут «рогатого попа». На кухне у нас следили за поповским маршрутом: передавали совершенно точно, что поп побывал уже в Петербурге, в Москве, в Киеве, даже в Бердичеве и что теперь его ведут к нам…
Майор, с помощью жандармов, силою
разогнал толпу, и все они тотчас же взяли под свою непосредственную опеку злосчастного космополита, о котором, впрочем, толпа почти тут же и позабыла: внимание ее в эту самую минуту всецело отвлеклось в другую сторону.
И действительно, привели было Белопольского к воротищам, какие обыкновенно бывают при въезде в селения, накинули уже на шею веревку, и только что хотели вздернуть его на перекладину воротищ, как на счастье доктора налетел исправник,
разогнал толпу и спас жизнь мнимому императору.
И стоит только вам, правительственным людям, на минуту отвести внимание от той острой борьбы, которой вы сейчас заняты, — перестать наивно думать то, что выражено в недавнем циркуляре министра внутренних дел — что если полиция будет вовремя
разгонять толпу и вовремя стрелять в нее, то все будет тихо и спокойно, — стоит вам только перестать верить этому, чтобы ясно увидать ту причину, которая производит неудовольствие в народе и выражается волнениями, принимающими все более и более широкие и глубокие размеры.
Неточные совпадения
В конце девяностых годов была какая-то политическая демонстрация, во время которой от дома генерал-губернатора расстреливали и
разгоняли шашками жандармы
толпу студентов и рабочих. При появлении демонстрации все магазины, конечно, на запор.
Были вызваны войска. К вечеру
толпа все еще не расходилась, и в сумерках ее
разогнали… В городе это произвело впечатление взрыва. Рассказывали, как грубо преследуемые женщины кидались во дворы и подъезды, спасались в магазинах. А «арест креста при полиции» вызывал смущение даже в православном населении, привыкшем к общим с католиками святыням…
Тишину прервал отдаленный звон бубен и тулумбасов, который медленно приближался к площади. Показалась
толпа конных опричников, по пяти в ряд. Впереди ехали бубенщики, чтобы
разгонять народ и очищать дорогу государю, но они напрасно трясли свои бубны и били вощагами в тулумбасы: нигде не видно было живой души.
Пройдя сквозь коридор, такой пустой утром и так полный теперь набившейся изо всех щелей квартала
толпой,
разогнать которую не могли никакие усилия, я вышел через буфет на улицу.
— Они ходили по полям густыми
толпами, точно овцы, но — молча, грозно, деловито, мы
разгоняли их, показывая штыки, иногда — толкая прикладами, они, не пугаясь и не торопясь, разбегались, собирались снова. Это было скучно, как обедня, и тянулось изо дня в день, точно лихорадка. Луото, наш унтер, славный парень, абруцезец, [Абруцезец — житель Абруцци, горной области Италии, расположенной к Востоку от столичной области Лацио.] тоже крестьянин, мучился: пожелтел, похудел и не однажды говорил нам...
Эта
толпа глухо колыхнулась и загудела, когда Осип Иваныч ворвался в самый центр и с неистовым криком принялся
разгонять народ.
О братья, окружим незримою
толпойМладое сердце дон Жуана,
С врагом в упорный вступим бой,
Да не свершит над ним обмана!
Туман и мрак
разгоним с юных дум,
Да явится им истины дорога!
Весь город взволнован: застрелилась, приехав из-под венца, насильно выданная замуж дочь богатого торговца чаем. За гробом ее шла
толпа молодежи, несколько тысяч человек, над могилой студенты говорили речи, полиция
разгоняла их. В маленьком магазине рядом с пекарней все кричат об этой драме, комната за магазином набита студентами, к нам, в подвал, доносятся возбужденные голоса, резкие слова.
В ресторане «Эрмитаж»
толпа чуть не произвела полного разгрома; на Страстной площади конные городовые нагайками
разогнали манифестантов, слишком пылко проявивших свои патриотические восторги.
Толстый немецкий офицер, уча рекрут, находит на
толпу солдат и,
разгоняя их палкой, кричит...
— Marchez, sacré nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!..] — послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением
разогнали тесаками
толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
Оборванная, измятая, она кое-как держалась; но в тот час, когда казаки бросились на
толпу, чтобы
разогнать ее, она, Рина, отчаялась, и, как только отчаялась, ослабела, и с ней сделалось дурно.