Неточные совпадения
При этом, как следует, сплетни, переносы, лазутчики, фавориты и на дне всего бедные крестьяне, не находившие ни расправы, ни защиты и которых тормошили в
разные стороны, обременяли двойной работой и неустройством капризных
требований.
Вот почему иногда общий смысл раскрываемой идеи требовал больших распространений и повторений одного и того же в
разных видах, — чтобы быть понятным и в то же время уложиться в фигуральную форму, которую мы должны были взять для нашей статьи, по
требованию самого предмета…
Словом — трудно представить себе возможность середины, на которой можно было бы удержаться, чтобы хоть сколько-нибудь согласить
требования, в течение десяти лет предъявлявшиеся Островскому
разными (а иногда и теми же самыми) критиками.
И неоткуда ждать им отрады, негде искать облегчения: над ними буйно и безотчетно владычествует бессмысленное самодурство, в лице
разных Торцовых, Большовых, Брусковых, Уланбековых и пр., не признающее никаких разумных прав и
требований.
«Сверстов в Москве, мы оба бодрствуем; не выпускайте и Вы из Ваших рук выслеженного нами волка. Вам пишут из Москвы, чтобы Вы все дело передали в московскую полицию. Такое
требование, по-моему, незаконно: Москва Вам не начальство. Не исполняйте сего
требования или, по крайней мере, медлите Вашим ответом; я сегодня же в ночь скачу в Петербург; авось бог мне поможет повернуть все иначе, как помогал он мне многократно в битвах моих с
разными злоумышленниками!»
— О том-с, как мы, по
требованию епархиального начальства, замазывали в этой, знаете, масонской церкви, около почтамта,
разные надписи.
Наследник, то есть тот же племянник, роздал также несколько
разных вещей прежним хозяевам, которые предъявили свои
требования; многие же вещи долго валялись в кладовых, пока не истлели от ветхости.
Рюмин. Не любви прошу — жалости! Жизнь пугает меня настойчивостью своих
требований, а я осторожно обхожу их и прячусь за ширмы
разных теорий, — вы понимаете это, я знаю… Я встретил вас, — и вдруг сердце мое вспыхнуло прекрасной, яркой надеждой, что… вы поможете мне исполнить мои обещания, вы дадите мне силу и желание работать… для блага жизни!
И прежде всего, по принятому нами критерию, мы различаем авторов, служащих представителями естественных, правильных стремлений народа, от авторов, служащих органами
разных искусственных тенденций и
требований.
Изволите видеть: Иван Афанасьевич был прежде Иванька, и по проворству в своих оборотах, отдан был помещиком своим Горбуновским (древнего рода) в научение одному ходоку по делам, сиречь, поверенному, для приучения к хождению по тяжебным делам, коих у пана Горбуновского по
разным судам была бездна; для хождения по коим хотелось ему иметь своего собственного поверенного, на коем он мог бы взыскать, в случае проигрыша какой тяжбы; поелику наемные поверенные часто предавались противникам пана Горбуновского и разоряли его нещадно разнородными
требованиями.
Нам важно уж и то, что под грудою [всякой дряни,] нанесенной с
разных сторон на наше простонародье, мы в нем еще находим довольно жизненной силы, чтобы хранить и заставлять пробиваться наружу добрые человеческие инстинкты и здравые
требования мысли.
— Другой бы на моем месте заявил
требования… знаете, как нынче
разные штукмахеры… Но я далек от всякого нахального куртажа… Не скрою от вас и того, — Первач оглянулся и стал говорить тише, — в семействе Черносошных с этой продажей связаны
разные интересы… И без моего совета, смею думать, ничего не состоится. Вся суть не в старике, главе семейства… а в другой особе, и вы, может быть, догадываетесь — в ком именно.
Из них весьма многие стали хорошими женами и очень приятными собеседницами, умели вести дружбу и с подругами и с мужчинами, были гораздо проще в своих
требованиях, без особой страсти к туалетам, без того культа «вещей», то есть комфорта и
разного обстановочного вздора, который захватывает теперь молодых женщин. О том, о чем теперь каждая барышня средней руки говорит как о самой банальной вещи, например о заграничных поездках, об игре на скачках, о водах и морских купаньях, о рулетке, — даже и не мечтали.
«Пора меня употребить, — писал он Хвостову, — я не спрашиваю ни выгод, ни малейших награждениев, — полно с меня, но отправления службы… Сомнения я не заслужил. Разве мне оставить службу, чтобы избежать
разных постыдностей и отойти с честью без всяких буйных
требований».
В бытность свою в Праге и вскоре по выезде оттуда Александр Васильевич расстался почти со всеми родными и приближенными, которые разъехались в
разные стороны, преимущественно в Петербург, по
требованиям службы, так что при нем остались всего двое или трое, в том числе и князь Багратион.
Следствие обнаружило и установило
разными допросами свидетелей и полицейских властей в Париже, Ницце, Берлине и Дусбурге, которым была предъявлена фотографическая карточка Савина, что он, действительно, то лицо, которое проживало во Франции и Германии под именем русского офицера Николая Савина, который был арестован по
требованию русских властей и впоследствии бежал.
Но граждане совсем «не вняли голосу человеколюбия» и, несмотря на то, что Баранщиков показал им себя всего испещренного
разными штемпелями и клеймами, а потом, стоя перед членами магистрата, вдруг залопотал на каком-то никому непонятном языке, они объявили его бродягою и предъявили к нему от общества платежные
требования. Нижегородцы насчитали на него за шесть лет бродяжничества 120 рублей гильдейных, а как Баранщиков денег этих заплатить не хотел, то они его посадили в тюрьму.