Неточные совпадения
Зато уже теперь, на этом четырехчасовом переезде, все прежде задержанные мысли вдруг столпились в ее голове, и она передумала всю свою
жизнь, как никогда прежде, и с самых
разных сторон.
Он читал книгу, думал о том, что читал, останавливаясь, чтобы слушать Агафью Михайловну, которая без устали болтала; и вместе с тем
разные картины хозяйства и будущей семейной
жизни без связи представлялись его воображению.
Господа чиновники прибегнули еще к одному средству, не весьма благородному, но которое, однако же, иногда употребляется, то есть стороною, посредством
разных лакейских знакомств, расспросить людей Чичикова, не знают ли они каких подробностей насчет прежней
жизни и обстоятельств барина, но услышали тоже не много.
Увы, на
разные забавы
Я много
жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Ах! долго я забыть не мог
Две ножки… Грустный, охладелый,
Я всё их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
Николай Петрович рассказывал
разные случаи из своей, как он выражался, фермерской
жизни, толковал о предстоящих правительственных мерах, о комитетах, о депутатах, о необходимости заводить машины и т.д. Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание или, скорее, восклицание, вроде «а! эге! гм!».
Любаша бесцеремонно прервала эту речь, предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился, сел к столу, взял кусок ржаного хлеба, налил стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его в глазах Самгина, он уже не мало видел людей,
жизнь которых стесняют окурки и
разные иные мелочи, стесняют, разоблачая в них обыкновенное человечье и будничное.
— Видите ли… Рассказывал я вам о себе
разное, там, ну — винюсь: все это я выдумал для приличия. Жен выдумал и вообще всю
жизнь…
— Думаете — просто все? Служат люди в
разных должностях, кушают, посещают трактиры, цирк, театр и — только? Нет, Варвара Кирилловна, это одна оболочка, скорлупа, а внутри — скука! Обыкновенность
жизни это — фальшь и — до времени, а наступит разоблачающая минута, и — пошел человек вниз головою.
Иногда приедет какая-нибудь Наталья Фаддеевна гостить на неделю, на две. Сначала старухи переберут весь околоток, кто как живет, кто что делает; они проникнут не только в семейный быт, в закулисную
жизнь, но в сокровенные помыслы и намерения каждого, влезут в душу, побранят, обсудят недостойных, всего более неверных мужей, потом пересчитают
разные случаи: именины, крестины, родины, кто чем угощал, кого звал, кого нет.
И Боже мой, какими знаниями поменялись они в хозяйственном деле, не по одной только кулинарной части, но и по части холста, ниток, шитья, мытья белья, платьев, чистки блонд, кружев, перчаток, выведения пятен из
разных материй, также употребления
разных домашних лекарственных составов, трав — всего, что внесли в известную сферу
жизни наблюдательный ум и вековые опыты!
Год прошел со времени болезни Ильи Ильича. Много перемен принес этот год в
разных местах мира: там взволновал край, а там успокоил; там закатилось какое-нибудь светило мира, там засияло другое; там мир усвоил себе новую тайну бытия, а там рушились в прах жилища и поколения. Где падала старая
жизнь, там, как молодая зелень, пробивалась новая…
Как страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его
жизнью, когда в голове просыпались один за другим и беспорядочно, пугливо носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине,
разные жизненные вопросы.
Другая причина — приезд нашего родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума,
разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «
жизни», как говорит он, привез он с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
Много я от него переслушал и о собственных его странствиях, и
разных легенд из
жизни самых древнейших «подвижников».
В предместье мы опять очутились в чаду китайской городской
жизни; опять охватили нас
разные запахи, в ушах раздавались крики разносчиков, трещанье и шипенье кухни, хлопанье на бумагопрядильнях. Ах, какая духота! вон, вон, скорей на чистоту, мимо интересных сцен! Однако ж я успел заметить, что у одной лавки купец, со всеми признаками неги, сидел на улице, зажмурив глаза, а жена чесала ему седую косу. Другие у лавок ели, брились.
Много ужасных драм происходило в
разные времена с кораблями и на кораблях. Кто ищет в книгах сильных ощущений, за неимением последних в самой
жизни, тот найдет большую пищу для воображения в «Истории кораблекрушений», где в нескольких томах собраны и описаны многие случаи замечательных крушений у
разных народов. Погибали на море от бурь, от жажды, от голода и холода, от болезней, от возмущений экипажа.
У них вообще есть обычай менять имена по нескольку раз в
жизни, в
разные эпохи, например при женитьбе и тому подобных обстоятельствах.
Девочка действительно была серьезная не по возрасту. Она начинала уже ковылять на своих пухлых розовых ножках и довела Нагибина до слез, когда в первый раз с счастливой детской улыбкой пролепетала свое первое «деду», то есть дедушка. В мельничном флигельке теперь часто звенел, как колокольчик, детский беззаботный смех, и везде валялись обломки
разных игрушек, которые «деду» привозил из города каждый раз. Маленькая
жизнь вносила с собой теплую, светлую струю в мирную
жизнь мельничного флигелька.
В своем косоклинном сарафане и сороке она выглядела прежней боярыней и по-прежнему справляла бесконечную службу в моленной, куда к ней по-прежнему сходились
разные старцы в длиннополых кафтанах, подозрительные старицы и
разный другой люд, целую
жизнь ютящийся около страннолюбивых и нищекормливых богатых раскольничьих домов.
Дядюшка Оскар Филипыч принадлежал к тому типу молодящихся старичков, которые постоянно улыбаются самым сладким образом, ходят маленькими шажками, в качестве старых холостяков любят дамское общество и непременно имеют какую-нибудь странность: один боится мышей, другой не выносит каких-нибудь духов, третий целую
жизнь подбирает коллекцию тросточек
разных исторических эпох и т. д.
Только книга в почерневшем кожаном переплете с медными застежками была новостью для Привалова, и он машинально рассматривал теперь тисненые узоры на обложке этой книги, пока Марья Степановна как ни в чем не бывало перебирала
разные пустяки, точно они только вчера расстались и в их
жизни ничего не произошло нового.
Василий Назарыч рассказал дочери последние известия о положении приваловского наследства и по этому случаю долго припоминал
разные эпизоды из
жизни Гуляевых и Приваловых. Девушка внимательно слушала все время и проговорила...
А
жизнь передовых кругов Петрограда и Москвы и
жизнь глухих уголков далекой русской провинции принадлежит к
разным историческим эпохам.
Такие направления наши, как славянофильство и народничество, относились с особенным уважением и вниманием к народной
жизни и по-разному стремились опереться на самые недра земли русской.
Если любящий не может соединиться со своей любимой, потому что они принадлежат к
разным сословиям или слишком велико различие в их материальном положении и родители ставят непреодолимые препятствия, то это может быть очень трагично, но это не есть выявление внутреннего трагизма человеческой
жизни в чистом виде.
Русские и поляки боролись не только за землю и за
разное чувство
жизни.
А знать, что есть солнце, — это уже вся
жизнь, Алеша, херувим ты мой, меня убивают
разные философии, черт их дери!
Здешние китайцы в большинстве случаев
разные бродяги, проведшие
жизнь в грабежах и разбоях. Любители легкой наживы, они предавались курению опиума и азартным играм, во время которых дело часто доходило до кровопролития. Весь беспокойный, порочный элемент китайского населения Уссурийского края избрал низовья Бикина своим постоянным местопребыванием. Здесь по островам, в лабиринте потоков, в юртах из корья, построенных по туземному образцу, они находили условия, весьма удобные для своего существования.
Моя Альпа не имела такой теплой шубы, какая была у Кады. Она прозябла и, утомленная дорогой, сидела у огня, зажмурив глаза, и, казалось, дремала. Тазовская собака, с малолетства привыкшая к
разного рода лишениям, мало обращала внимания на невзгоды походной
жизни. Свернувшись калачиком, она легла в стороне и тотчас уснула. Снегом всю ее запорошило. Иногда она вставала, чтобы встряхнуться, затем, потоптавшись немного на месте, ложилась на другой бок и, уткнув нос под брюхо, старалась согреть себя дыханием.
— Люди, говорящие
разные пустяки, могут говорить о нем, как им угодно; люди, имеющие правильный взгляд на
жизнь, скажут, что вы поступили так, как следовало вам поступить; если вы так сделали, значит, такова была ваша личность, что нельзя вам было поступить иначе при таких обстоятельствах, они скажут, что вы поступили по необходимости вещей, что, собственно говоря, вам и не было другого выбора.
— Вот какие, Саша. Мы с тобою часто говорили, что организация женщины едва ли не выше, чем мужчины, что поэтому женщина едва ли не оттеснит мужчину на второй план в умственной
жизни, когда пройдет господство грубого насилия, мы оба с тобою выводили эту вероятность из наблюдения над
жизнью; в
жизни больше встречается женщин, чем мужчин, умных от природы; так нам обоим кажется. Ты подтверждал это
разными подробностями из анатомии, физиологии.
Я после и прежде встречал в
жизни много мистиков в
разных родах, от Виберга и последователей Товянского, принимавших Наполеона за военное воплощение бога и снимавших шапку, проходя мимо Вандомской колонны, до забытого теперь «Мапа», который сам мне рассказывал свое свидание с богом, случившееся на шоссе между Монморанси и Парижем.
В первой молодости моей я часто увлекался вольтерианизмом, любил иронию и насмешку, но не помню, чтоб когда-нибудь я взял в руки Евангелие с холодным чувством, это меня проводило через всю
жизнь; во все возрасты, при
разных событиях я возвращался к чтению Евангелия, и всякий раз его содержание низводило мир и кротость на душу.
Четыре лошади
разного роста и не одного цвета, обленившиеся в праздной
жизни и наевшие себе животы, покрывались через четверть часа потом и мылом; это было запрещено кучеру Авдею, и ему оставалось ехать шагом.
И когда придет час меры в злодействах тому человеку, подыми меня, Боже, из того провала на коне на самую высокую гору, и пусть придет он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы ни жили при
жизни, чтобы все потянулись от
разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки!
В
разные периоды моей
жизни я критиковал
разного рода идеи и мысли.
В моей
жизни всегда был контраст, связанный с пересечением
разных кругов.
Женившись, он продолжал свою
жизнь без изменения, только стал еще задавать знаменитые пиры в своем Хлудовском тупике, на которых появлялся всегда в
разных костюмах: то в кавказском, то в бухарском, то римским полуголым гладиатором с тигровой шкурой на спине, что к нему шло благодаря чудному сложению и отработанным мускулам и от чего в восторг приходили московские дамы, присутствовавшие на пирах.
Капитан был человек вспыльчивый, но очень добродушный и умевший брать многое в
жизни со стороны юмора. Кроме того, это было, кажется, незадолго до освобождения крестьян. Чувствовалась потребность единения… Капитан не только не начал дела, простив «маленькую случайность», но впоследствии ни одно семейное событие в его доме, когда из трубы неслись
разные вкусные запахи, не обходилось без присутствия живописной фигуры Лохмановича…
Они добровольно отказывались от замужества и посвящали свою
жизнь обучению детей и
разным душеспасительным подвигам.
В детстве я представляю сам себя ульем, куда
разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о
жизни, щедро обогащая душу мою, кто чем мог. Часто мед этот бывал грязен и горек, но всякое знание — все-таки мед.
Воинствующее безбожие коммунистической революции объясняется не только состоянием сознания коммунистов, очень суженного и зависящего от
разного рода ressentiments, но и историческими грехами православия, которое не выполняло своей миссии преображения
жизни, поддерживая строй, основанный на неправде и гнете.
Журнал «Вопросы
жизни», редактированный мной и С. Н. Булгаковым, пытался соединить
разные течения.
Все герои Гюисманса — он сам в
разные периоды его
жизни, и, кроме этого единственного героя, никаких действующих лиц нет.
Три раза в моей
жизни случилось мне убить в
разных обыкновенных болотах трех самок курахтанов меньшего вида, которые, видимо вились от яиц или детей, но гнезд их я нигде никогда не нахаживал.
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть не могу этих
разных мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или дурак, или злодей в сумасшедшем виде даст пощечину, и вот уж человек на всю
жизнь обесчещен, и смыть не может иначе как кровью, или чтоб у него там на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм. На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее почти в детстве писал.
Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько
жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения
разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть.
Ничем его англичане не могли сбить, чтобы он на их
жизнь прельстился, а только уговорили его на короткое время погостить, и они его в это время по
разным заводам водить будут и все свое искусство покажут.
Карачунский отвечал машинально. Он был занят тем, что припоминал
разные случаи семейной
жизни Родиона Потапыча, о которых знал через Феню, и приходил все больше к убеждению, что это сумасшедший, вернее — маньяк. Его отношения к Яше Малому, к Фене, к Марье — все подтверждало эту мысль.
Не пугайтесь! Я не поведу вас этой длинной дорогой, она нас утомит. Не станем делать изысканий; все подробности вседневной нашей
жизни, близкой нам и памятной, должны остаться достоянием нашим; нас, ветеранов Лицея, уже немного осталось, но мы и теперь молодеем, когда, собравшись, заглядываем в эту даль. Довольно, если припомню кой-что, где мелькает Пушкин в
разных проявлениях.