Холера — это слово, так знакомое теперь в Европе, домашнее в России до того, что какой-то патриотический поэт называет холеру единственной верной союзницей Николая, — раздалось тогда в первый раз на севере. Все трепетало страшной заразы, подвигавшейся по Волге к Москве. Преувеличенные слухи наполняли ужасом воображение. Болезнь шла капризно, останавливалась, перескакивала, казалось, обошла Москву, и вдруг грозная весть «Холера в Москве!» —
разнеслась по городу.
В ту же минуту, с быстротой электрического телеграфа, сказал бы я, если б электричество было тогда изобретено, и потому скажу — с быстротой стоустой молвы, честный, благородный, примерный поступок Герасима Сазоныча
разносится по городу и доходит до ушей значительного человека, который, по болезни или по домашним обстоятельствам, остановился в городе Значительный человек в неописанном восторге от этого неслыханного подвига, желает видеть в лицо городничего, чтобы удержать благородные черты его в своей памяти, рассыпается в похвалах ему, говорит, что расскажет об этом по всему пути своему, в Петербурге, когда туда приедет, везде, где живут люди.
Неточные совпадения
Ибо далеко
разносится могучее слово, будучи подобно гудящей колокольной меди, в которую много повергнул мастер дорогого чистого серебра, чтобы далече
по городам, лачугам, палатам и весям
разносился красный звон, сзывая равно всех на святую молитву.
Вот тут-то вдруг и
разнеслась по всему
городу странная молва, что обидчик есть самый этот Федор Павлович.
Колокол льют! Шушукаются
по Сухаревке — и тотчас же
по всему рынку, а потом и
по городу разнесутся нелепые россказни и вранье. И мало того, что чужие повторяют, а каждый сам старается похлеще соврать, и обязательно действующее лицо, время и место действия точно обозначит.
Прошло после свадьбы не больше месяца, как
по городу разнеслась страшная весть. Нагибин скоропостижно умер. Было это вскоре после обеда. Он поел какой-то ухи из соленой рыбы и умер. Когда кухарка вошла в комнату, он лежал на полу уже похолодевший. Догадкам и предположениям не было конца. Всего удивительнее было то, что после миллионера не нашли никаких денег. Имущество было в полной сохранности, замки все целы, а кухарка показывала только одно, что хозяин ел за час до смерти уху.
Несколько голов легким кивком подтвердили его мысль. Разговор этот на другой же день
разнесся, конечно,
по всему
городу.
В тот же день, вечером,
по городу разнеслась страшная молва, что князь Иван пойман с фальшивым свидетельством и посажен вице-губернатором в острог.
Уже вечереет. Солнце перед самым закатом вышло из-за серых туч, покрывающих небо, и вдруг багряным светом осветило лиловые тучи, зеленоватое море, покрытое кораблями и лодками, колыхаемое ровной широкой зыбью, и белые строения
города, и народ, движущийся
по улицам.
По воде
разносятся звуки какого-то старинного вальса, который играет полковая музыка на бульваре, и звуки выстрелов с бастионов, которые странно вторят им.
Бегать
по городу и справляться в знакомых, злорадных домах, где уже весть, конечно, теперь
разнеслась, казалось мне противным, да и для Лизы унизительным.
Между тем настал день, назначенный для судного поединка. Еще до восхода солнца народ столпился на Красной площади; все окна были заняты зрителями, все крыши ими усыпаны. Весть о предстоящем бое давно
разнеслась по окрестностям. Знаменитые имена сторон привлекли толпы из разных сел и
городов, и даже от самой Москвы приехали люди всех сословий посмотреть, кому господь дарует одоление в этом деле.
Сотни мальчишек мчали во все стороны десятки тысяч номеров, и их звонкие крики
разносились с этого места
по огромному
городу.
Разумеется, правитель канцелярии поспешил исполнить данное приказание, но исполнил его таким образом, что
по городу сейчас же
разнеслись целые легенды.
Пролетка на Въезжей улице, и в эту пору, не могла не возбудить общего внимания. Кто из
города мог рискнуть поехать
по рытвинам и ухабам улицы, кто и зачем? Все подняли головы и слушали. В тишине ночи ясно
разносилось шуршание колес, задевавших за крылья пролетки. Оно всё приближалось. Раздался чей-то голос, грубо спрашивавший...
Между тем слух о необыкновенных его способностях
разнесся вскоре
по целому Петербургу. Сам директор училищ приезжал несколько раз в пансион и любовался Алешею. Учитель носил его на руках, ибо чрез него пансион вошел в славу. Со всех концов
города съезжались родители и приставали к нему, чтоб он детей их принял к себе, в надежде, что и они такие же будут ученые, как Алеша.
По большим и малым
городам,
по фабричным и промысловым селеньям Вели́ка пречиста честно́ и светло празднуется, но там и в заводе нет ни дожинных столов, ни обрядных хороводов, зато к вечеру харчевни да кабаки полнехоньки, а где торжок либо ярманка, там от пьяной гульбы, от зычного крику и несвязных песен — кто во что горазд — до полуночи гам и содом стоят, далеко́
разносясь по окрестностям. То праздничанье не русское.
В одном из
городов, расположенных
по ею сторону Уральского хребта,
разнесся слух, что на днях прибыл в
город и остановился в гостинице «Япония» персидский сановник Рахат-Хелам. Этот слух не произвел на обывателей никакого впечатления: приехал перс, ну и ладно. Один только городской голова, Степан Иванович Куцын, узнав от секретаря управы о приезде восточного человека, задумался и спросил...
В
городе давно
разнеслось, что совет созван в чрезвычайное заседание и,
по необычайности дня собрания — в воскресенье,
по поздней поре его, все догадывались, что должно, наконец, последовать что-нибудь решительное, и с нетерпением ждали конца томительной неизвестности.