Неточные совпадения
И я написал последний
стих. Потом в спальне я прочел вслух все свое сочинение с чувством и жестами. Были
стихи совершенно без
размера, но я не останавливался на них; последний же еще сильнее и неприятнее поразил меня. Я сел на кровать и задумался…
Но… когда просыпался, — все улетало, как стая птиц, испуганных приближением охотника. А те концы, которые мне удавалось порой задержать в памяти, оказывались совершенно плохи: в
стихах не было
размера, в прозе часто недоставало даже грамматического смысла, а слова стояли с не своим, чуждым значением…
Особенно памятны мне
стихи одного путешественника, графа Мантейфеля, который прислал их Софье Николавне при самом почтительном письме на французском языке, с приложением экземпляра огромного сочинения в пяти томах in quarto [In quarto — латинское «in» значит «в», a «quarlus» «четвертый», инкварто —
размер книги, ее формат в четвертую часть бумажного листа.] доктора Бухана, [Бухан Вильям (1721–1805) — английский врач, автор популярной в то время книги «Полный и всеобщий домашний лечебник…» На русский язык переведена в 1710–1712 гг.] только что переведенного с английского на русский язык и бывшего тогда знаменитою новостью в медицине.
Некогда она кружилась в вихре аристократии, была кокетка, хороша собой, была при дворе, любезничала с Кантемиром, и он писал ей в альбом силлабическим
размером мадригал, «сиречь виршную хвалебницу», в которой один
стих оканчивался словами: «богиня Минерва», а другой рифмующий
стих — словами: «толь протерва».
Пускай слыву я старовером,
Мне всё равно — я даже рад:
Пишу Онегина
размером;
Пою, друзья, на старый лад.
Прошу послушать эту сказку!
Ее нежданую развязку
Одобрите, быть может, вы
Склоненьем легким головы.
Обычай древний наблюдая,
Мы благодетельным вином
Стихи негладкие запьем,
И пробегут они, хромая,
За мирною своей семьей
К реке забвенья на покой.
Не имея понятия о правилах стихосложения, он выбрал одну пьесу Дмитриева и стал подражать ее
размеру, пробуя проверять слухом, выходит ли склад в написанных
стихах.
Редко-редко можно встретить в его
стихах книжное выражение, да и то большею частию в слабых его пьесах, которые писал он правильным, метрическим
размером в первое время своей поэтической деятельности.
Немедленно принялся он за изучение просодии, нашел там определение разных
размеров, какими пишутся
стихи, нашел правила, как пользоваться этими
размерами, и механизм
стиха стал для него уже делом довольно простым и легким.
Толпа всё увеличивалась и увеличивалась… Бог знает, до каких бы
размеров она выросла, если бы в трактире Грешкина не вздумали пробовать полученный на днях из Москвы новый орган. Заслышав «Стрелочка», толпа ахнула и повалила к трактиру. Так никто и не узнал, почему собралась толпа, а Оптимов и Почешихин уже забыли о скворцах, истинных виновниках происшествия. Через час город был уже недвижим и
тих, и виден был только один-единственный человек — это пожарный, ходивший на каланче…