Неточные совпадения
Был он то, что называют
на Руси богатырь, и в то время, когда отец занимался рожденьем зверя, двадцатилетняя плечистая натура его так и порывалась
развернуться.
Должно сказать, что подобное явление редко попадается
на Руси, где все любит скорее
развернуться, нежели съежиться, и тем поразительнее бывает оно, что тут же в соседстве подвернется помещик, кутящий во всю ширину русской удали и барства, прожигающий, как говорится, насквозь жизнь.
За ужином тоже он никак не был в состоянии
развернуться, несмотря
на то что общество за столом было приятное и что Ноздрева давно уже вывели; ибо сами даже дамы наконец заметили, что поведение его чересчур становилось скандалезно.
Но когда перед ним
развернулась площадь, он увидел, что немногочисленные прохожие разбегаются во все стороны, прячутся во двор трактира извозчиков, только какой-то высокий старик с палкой в руке, держась за плечо мальчика, медленно и важно шагает посреди площади, направляясь
на Арбат.
Клим Самгин видел, что пред ним
развернулась огромная, фантастически богатая страна, бытия которой он не подозревал; страна разнообразнейшего труда, вот — она собрала продукты его и, как
на ладони, гордо показывает себе самой.
Незадолго до этого дня пред Самгиным
развернулось поле иных наблюдений. Он заметил, что бархатные глаза Прейса смотрят
на него более внимательно, чем смотрели прежде. Его всегда очень интересовал маленький, изящный студент, не похожий
на еврея спокойной уверенностью в себе и
на юношу солидностью немногословных речей. Хотелось понять: что побуждает сына фабриканта шляп заниматься проповедью марксизма? Иногда Прейс, состязаясь с Маракуевым и другими народниками в коридорах университета, говорил очень странно...
Взгляд Ольги
на жизнь,
на любовь,
на все сделался еще яснее, определеннее. Она увереннее прежнего глядит около себя, не смущается будущим; в ней
развернулись новые стороны ума, новые черты характера. Он проявляется то поэтически разнообразно, глубоко, то правильно, ясно, постепенно и естественно…
Едва катер тронулся с места, флаги всех наций мгновенно
развернулись на обоих судах и ярко запестрели
на солнце.
За перевалом тропа идет по болотистой долине реки Витухэ. По пути она пересекает четыре сильно заболоченных распадка, поросших редкой лиственницей.
На сухих местах царят дуб, липа и черная береза с подлесьем из таволги вперемежку с даурской калиной. Тропинка привела нас к краю высокого обрыва. Это была древняя речная терраса. Редколесье и кустарники исчезли, и перед нами
развернулась широкая долина реки Кусун. Вдали виднелись китайские фанзы.
Путь по реке Квандагоу показался мне очень длинным. Раза два мы отдыхали, потом опять шли в надежде, что вот-вот покажется море. Наконец лес начал редеть; тропа поднялась
на невысокую сопку, и перед нами
развернулась широкая и живописная долина реки Амагу со старообрядческой деревней по ту сторону реки. Мы покричали. Ребятишки подали нам лодку. Наше долгое отсутствие вызвало у Мерзлякова тревогу. Стрелки хотели уже было идти нам навстречу, но их отговорили староверы.
Белое, с чуть-чуть заметною желтизною, как у густых сливок, лицо, румянец во всю щеку, алые губы, ямочка посреди подбородка, большие черные глаза, густая прядь черных волос
на голове — все обещало, что в недалеком будущем она
развернется в настоящую красавицу.
Но зато, как только выпадет первый вёдреный день, работа закипает не
на шутку.
Разворачиваются почерневшие валы и копны; просушиваются намокшие снопы ржи. Ни пощады, ни льготы — никому. Ежели и двойную работу мужик сработал, все-таки, покуда не зашло солнышко, барин с поля не спустит. Одну работу кончил — марш
на другую!
На то он и образцовый хозяин, чтоб про него говорили...
Бойкая жизнь Поволжья просто ошеломила Галактиона. Вот это, называется, живут вовсю. Какими капиталами ворочают, какие дела делают!.. А здесь и
развернуться нельзя: все гужом идет. Не ускачешь далеко. А там и чугунка и пароходы. Все во-время,
на срок. Главное, не ест перевозка, — нет месячных распутиц, весенних и осенних, нет летнего ненастья и зимних вьюг, — везде скатертью дорога.
— Зачем? — удивился Штофф. — О, батенька, здесь можно сделать большие дела!.. Да, очень большие! Важно поймать момент… Все дело в этом. Край благодатный, и кто пользуется его богатствами? Смешно сказать… Вы посмотрите
на них: никто дальше насиженного мелкого плутовства не пошел, или скромно орудует
на родительские капиталы, тоже нажитые плутовством. О, здесь можно
развернуться!.. Только нужно людей, надежных людей. Моя вся беда в том, что я русский немец… да!
В действительности он был очень талантлив, но талант его
разворачивается на талантливой теме.
Деревенские мальчики, которых приглашали в усадьбу, дичились и не могли свободно
развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали
на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в саду или в поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что слепой как-то оставался в стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.
— Какая отличная погода, папа, — лепетала Нюрочка, когда они усаживались, наконец, в экипаж. —
На деревьях уж листочки
развернулись… травка зеленая… цветы.
— Антипа заставили играть
на балалайке, а Груздев пляшет с Домнушкой… Вприсядку так и зажаривает, только брюхо трясется. Даве наклался было плясать исправник, да Окулко помешал… И Петр Елисеич наш тоже вот как
развернулся, только платочком помахивает.
Белоярцев приобретал все более силы и значения. Получив в свои руки деньги, он вдруг
развернулся и стал распоряжаться энергически и самостоятельно. Он объездил город, осмотрел множество домов и, наконец, в один прекрасный день объявил, что им нанято прекрасное и во всех отношениях удобное помещение. Это и был тот самый изолированный дом
на Петербургской стороне, в котором мы встретили Лизу.
Это произвело
на меня такое действие, что я вдруг, как говорили,
развернулся, то есть стал смелее прежнего, тверже и бойчее.
Не она ли причиной, что молодые их силы, не успев
развернуться в пышный цвет, уже являются преждевременно обреченными
на гибель?
Сирень, как невеста, стояла вся залитая напухшими, налившимися почками, готовыми
развернуться с часу
на час.
Потом ее мысль упруго остановилась
на сыне, и перед нею снова
развернулся день Первого мая, весь одетый в новые звуки, окрыленный новым смыслом.
Управляющий палатою государственных имуществ, несмотря
на свою скупость, для погашения в обществе разных неблаговидных про него толков по случаю рекрутского набора и с целью повеселить флигель-адъютанта по необходимости должен был в эту зиму
развернуться на два,
на три вечера.
Вдруг улыбка блеснула
на его лице, он встряхнул волосами, опять всем боком
развернувшись к столу, положил билет, взглянул
на всех профессоров поочередно, потом
на меня, повернулся и бодрым шагом, размахивая руками, вернулся к лавкам.
Представьте острог, кандалы, неволю, долгие грустные годы впереди, жизнь, однообразную, как водяная капель в хмурый, осенний день, — и вдруг всем этим пригнетенным и заключенным позволили
на часок
развернуться, повеселиться, забыть тяжелый сон, устроить целый театр, да еще как устроить:
на гордость и
на удивление всему городу, — знай, дескать, наших, каковы арестанты!
Но, кроме труда уберечь их, в остроге было столько тоски; арестант же, по природе своей, существо до того жаждущее свободы и, наконец, по социальному своему положению, до того легкомысленное и беспорядочное, что его, естественно, влечет вдруг «
развернуться на все», закутить
на весь капитал, с громом и с музыкой, так, чтоб забыть, хоть
на минуту, тоску свою.
На травку села, оглянулась —
И вдруг над нею сень шатра,
Шумя, с прохладой
развернулась...
Это были поэмы Пушкина. Я прочитал их все сразу, охваченный тем жадным чувством, которое испытываешь, попадая в невиданное красивое место, — всегда стремишься обежать его сразу. Так бывает после того, когда долго ходишь по моховым кочкам болотистого леса и неожиданно
развернется пред тобою сухая поляна, вся в цветах и солнце. Минуту смотришь
на нее очарованный, а потом счастливо обежишь всю, и каждое прикосновение ноги к мягким травам плодородной земли тихо радует.
С треском
развернулись невиданные, бледно-красные цветы и горели, обугливаясь по краям. Передонов смотрел в ужасе
на эти пламенные цветы.
День промелькнул незаметно, а там загорелись разноцветные фонарики, и таинственная мгла покрыла «Розу». Гремел хор, пьяный Спирька плясал вприсядку с Мелюдэ, целовал Гамма и вообще
развернулся по-купечески. Пьяный Гришук спал в саду. Бодрствовал один Фрей, попрежнему пил и попрежнему сосал свою трубочку. Была уже полночь, когда Спирька бросил
на пол хору двадцать пять рублей, обругал ни за что Гамма и заявил, что хочет дышать воздухом.
Нет-с, я старовер, и я сознательно старовер, потому что я знал лучшее время, когда все это только
разворачивалось и распочиналось; то было благородное время, когда в Петербурге школа устраивалась возле школы, и молодежь, и наши дамы, и я, и моя жена, и ее сестра… я был начальником отделения, а она была дочь директора… но мы все, все были вместе: ни чинов, ни споров, ни попреков русским или польским происхождением и симпатиями, а все заодно, и… вдруг из Москвы пускают интригу, развивают ее, находят в Петербурге пособников, и вот в позапрошлом году, когда меня послали сюда,
на эту должность, я уже ничего не мог сгруппировать в Петербурге.
Конечно, все это в обыкновенное время было припрятано по сундукам и шкафам, а мебель стояла под чехлами; но теперь другое дело — для такого торжественного случая можно было и
развернуться: чехлы с мебели были сняты,
на окнах появились шелковые драпировки, по полу французские ковры, стол сервирован был гарднеровской посудой и новым столовым серебром.
Раз так-то, помнится, уж совсем весна наступила, уж лист в заячье ухо
развернулся и цветы были
на лугах, вдруг, отколе ни возьмись, снег: в одну ночь по колено навалил; буря такая, сиверка, и боже упаси!
И тотчас же, как-то вдруг, по-сказочному неожиданно — пред глазами
развернулась небольшая площадь, а среди нее, в свете факелов и бенгальских огней, две фигуры: одна — в белых длинных одеждах, светловолосая, знакомая фигура Христа, другая — в голубом хитоне — Иоанн, любимый ученик Иисуса, а вокруг них темные люди с огнями в руках,
на их лицах южан какая-то одна, всем общая улыбка великой радости, которую они сами вызвали к жизни и — гордятся ею.
Муж Катерины, молодой Кабанов, хоть и много терпит от старой Кабанихи, но все же он независимее: он может и к Савелу Прокофьичу выпить сбегать, он и в Москву съездит от матери и там
развернется на воле, а коли плохо ему уж очень придется от старухи, так есть
на ком вылить свое сердце — он
на жену вскинется…
Пришла весна — и, исполняя свое обещание, Игнат взял сына с собой
на пароход, и вот пред Фомой
развернулась новая жизнь.
Глумов. Помнишь, сколько к нам провинциалов наезжало! Подумаешь, у него горы золотые, — так
развернется. А глядишь, покутит недель шесть, либо в солдаты продается, либо его домой по этапу вышлют, а то приедет отец, да как в трактире за волосы ухватит, так и везет его до самого дому верст четыреста. (Глядит
на часы.) Однако мне пора. Как я заболтался. (Быстро уходит.)
От высоких сапог сузился низ, а плечи раздались,
развернулась грудь; и широкий тугой пояс с патронами правильно делил его туловище
на две половины: одну для ходу, другую для размаха и действия.
Вот и конец моей истории с часами. Что еще сказать вам? Пять лет спустя Давыд женился
на своей Черногубке, а в 1812 году, в чине артиллерийского поручика, погиб славной смертью в день Бородинской битвы, защищая Шевардинский редут [Шевардинский редут — одно из главных укреплений в системе русских позиций в великой битве при Бородине (24–26 августа 1812 года). Вокруг Шевардинского редута 24 августа
развернулось кровопролитное сражение.].
Жарко, хотя солнце уже опускалось к западу. Широким свитком
развернулось предо мною все пережитое в этом селе — как будто красками написано
на полосе реки. Грустно было мне. Но скоро одолела усталость, и я крепко заснул.
И он удалился, постепенно ускоряя свои шаги. Я несколько минут, как статуя, стоял
на одном месте и безмолвно кусал усы. Если бы в эту минуту возле меня
развернулась пропасть, я, наверное, бросился бы в нее!..
На этот раз француза не было, и генерал
развернулся; между прочим, он почел нужным опять мне заметить, что он бы не желал меня видеть за игорным столом.
Но за сто верст
на Руси по проселочным дорогам еще и теперь не скоро ездят, а Катерине Львовне без Сергея и час лишний пережить уже невмоготу стало.
Развернулась она вдруг во всю ширь своей проснувшейся натуры и такая стала решительная, что и унять ее нельзя. Проведала она, где Сергей, поговорила с ним через железную дверь и кинулась ключей искать. «Пусти, тятенька, Сергея», — пришла она к свекру.
Туманная, наклонная к созерцанию и мистицизму фантазия германских народов
развернулась во всем своем бесконечном характере, приняв в себя и переработав христианство; но с тем вместе она придала религии национальный цвет, и христианство могло более дать, нежели романтизм мог взять; даже то, что было взято ею, взято односторонно и, развившись — развилось
на счет остальных сторон.
— И я очень рад. Но вот беда, вообразите: мне даже негде вас посадить. Нас держат в загоне, несмотря
на все наше значение (мужчина махнул рукой
на катушки бумаги). Интриги… Но-о, мы
развернемся, не беспокойтесь… Гм… Чем же вы порадуете нас новеньким? — ласково спросил он у бледного Короткова. — Ах, да, виноват, виноват тысячу раз, позвольте вас познакомить, — он изящно махнул белой рукой в сторону машинки, — Генриетта Потаповна Персимфанс.
Охватила, увлекает вас красота и величие её, но — перед вами
развернулась она во всей силе — вы теперь как бы
на площади стоите, и виден вам посреди её весь создаваемый храм во всей необъятности и красоте, но он строится тихой и тайной будничной работой, и если вы теперь же, плохо зная общий план, возьмётесь за неё — исчезнут для вас очертания храма, рассеется видение, не укреплённое в душе, и труд покажется вам ниже ваших сил.
В саду было тихо, прохладно, и темные, покойные тени лежали
на земле. Слышно было, как где-то далеко, очень далеко, должно быть за городом, кричали лягушки. Чувствовался май, милый май! Дышалось глубоко, и хотелось думать, что не здесь, а где-то под небом, над деревьями, далеко за городом, в полях и лесах
развернулась теперь своя весенняя жизнь, таинственная, прекрасная, богатая и святая, недоступная пониманию слабого, грешного человека. И хотелось почему-то плакать.
Огромная льдина, плывшая впереди той,
на которой стояли козы, стала как будто замедлять ход и потом начала
разворачиваться, останавливая движение задних.
Никто не ответил. Вавило, оскалив зубы, с минуту стоял
на пороге каземата и чувствовал, словно кто-то невидимый, но сильный, обняв его, упрямо толкал вперед. Притворив дверь, он, не торопясь, пошел по коридору, дорога была ему известна. У него вздрагивали уши; с каждым шагом вперед он ступал всё осторожнее, стараясь не шуметь, и ему хотелось идти всё быстрее; это желание стало непобедимым, когда перед ним широко
развернулся пожарный двор.