Неточные совпадения
— Ну, хорошо! ну, и святой Устинии, а об обретении украденных
вещей и бежавших
рабов (дьякон начал с этого места подчеркивать свои слова) — Феодору Тирону, его же память празднуем семнадцатого февраля.
«Особенность
раба в том, что он в руках своего хозяина есть
вещь, орудие, а не человек. Таковы солдаты, офицеры, генералы, идущие на убиение и на убийство по произволу правителя или правителей. Рабство военное существует, и это худшее из рабств, особенно теперь, когда оно посредством обязательной службы надевает цепи на шеи всех свободных и сильных людей нации, чтобы сделать из них орудия убийства, палачей, мясников человеческого мяса, потому что только для этого их набирают и вышколивают…
Рабочий нашего времени, если бы даже работа его и была много легче работы древнего
раба, если бы он даже добился восьмичасового дня и платы трех долларов за день, не перестанет страдать, потому что, работая
вещи, которыми он не будет пользоваться, работая не для себя по своей охоте, а по нужде, для прихоти вообще роскошествующих и праздных людей и, в частности, для наживы одного богача, владетеля фабрики или завода, он знает, что всё это происходит в мире, в котором признается не только научное положение о том, что только работа есть богатство, что пользование чужими трудами есть несправедливость, незаконность, казнимая законами, но в мире, в котором исповедуется учение Христа, по которому мы все братья и достоинство и заслуга человека только в служении ближнему, а не в пользовании им.
— Не хочет-с, не хочет сама себе помогать, продает свою свободу за кареты, за положение, за прочие глупые
вещи.
Раба! Всякий, кто дорожит чем-нибудь больше, чем свободой, —
раб. Не все ли равно, женщина
раба мужа, муж
раб чинов и мест, вы
рабы вашего либерализма, соболи, бобры — все равны!
— А ты, Потапыч, скажи этому олуху, кельнеру, чтоб мне удобную квартиру отвели, хорошую, не высоко, туда и
вещи сейчас перенеси. Да чего всем-то соваться меня нести? Чего они лезут? Экие
рабы! Это кто с тобой? — обратилась она опять ко мне.
— Ну, хорошо! ну, и святой Устинии, а об обретении украденных
вещей и бежавших
рабов (дьякон начал с этого места подчеркивать свои слова) Федору Тирону, его же память празднуем семнадцатого февраля.
Находилось много и таких, которые явно придавали крепостному состоянию значение рабства и во всех своих положениях отправлялись от той мысли, что
раб есть
вещь…
— Молчи, червяк! — бросил ему с трагическим жестом Славянов. — С кем говоришь?.. Подумай, с кем ты говоришь… Ты, считавший за честь подать калоши артисту Славянову-Райскому, когда он уходил с репетиции, ты, актер, игравший толпу и голоса за сценой!
Раб! Неодушевленная
вещь!..
Я твоя
раба, твоя собственность, твоя
вещь.
Охваченный ею не может молчать,
Он
раб ему чуждого духа,
Вожглась ему в грудь вдохновенья печать,
Неволей иль волей он должен
вещать,
Что слышит подвластное ухо!
Лишить себя приятной
вещи, чтобы отдать ее бедному; помнить добро, ей сделанное кем бы то ни было; пожертвовать своим спокойствием для угождения другим; терпеливо сносить слабости тех, с которыми она жила; быть верною дружбе, несмотря на перемену обстоятельств, и особенно преданною своему благодетелю — таковы были качества девицы
Рабе.
Гуслист, почерпнув, казалось, на груди друга новые силы и утешения, просил его исполнить только две
вещи: приискать, во-первых, местечко под окнами Луизы, где он и слепец могли бы, не видимые никем, поздравить новорожденную, как просила их девица
Рабе, и, во-вторых, дать гостеприимный угол старцу на два дня, на которые Вольдемар должен был с ним расстаться.
Я была его
рабой, его
вещью!..
Человек, поклонявшийся чему-либо на земле, как Богу, уже перестает отличать правду от лжи, он делается одержимым, он —
раб временных, относительных
вещей, во имя которых все считает дозволенным.