Неточные совпадения
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково
тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно
пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
Он очень хорошо знал, он отлично хорошо знал, что они в это мгновение уже в квартире, что очень удивились, видя, что она отперта, тогда как сейчас была заперта, что они уже смотрят на
тела и что пройдет не больше минуты, как они догадаются и совершенно сообразят, что тут только что был убийца и успел куда-нибудь спрятаться, проскользнуть мимо них, убежать; догадаются, пожалуй, и о том, что он в
пустой квартире сидел, пока они вверх проходили.
Кивнув головой, Самгин осторожно прошел в комнату, отвратительно
пустую, вся мебель сдвинута в один угол. Он сел на пыльный диван, погладил ладонями лицо, руки дрожали, а пред глазами как бы стояло в воздухе обнаженное
тело женщины, гордой своей красотой. Трудно было представить, что она умерла.
С одной стороны Волга с крутыми берегами и Заволжьем; с другой — широкие поля, обработанные и
пустые, овраги, и все это замыкалось далью синевших гор. С третьей стороны видны села, деревни и часть города. Воздух свежий, прохладный, от которого, как от летнего купанья, пробегает по
телу дрожь бодрости.
Несколько мужиков в
пустых телегах попались нам навстречу; они ехали с гумна и пели песни, подпрыгивая всем
телом и болтая ногами на воздухе; но при виде нашей коляски и старосты внезапно умолкли, сняли свои зимние шапки (дело было летом) и приподнялись, как бы ожидая приказаний.
Он едва держался на ногах,
тело его изнемогало, а он и не чувствовал усталости, — зато усталость брала свое: он сидел, глядел и ничего не понимал; не понимал, что с ним такое случилось, отчего он очутился один, с одеревенелыми членами, с горечью во рту, с камнем на груди, в
пустой незнакомой комнате; он не понимал, что заставило ее, Варю, отдаться этому французу и как могла она, зная себя неверной, быть по-прежнему спокойной, по-прежнему ласковой и доверчивой с ним! «Ничего не понимаю! — шептали его засохшие губы.
Голова Матюшки сделала отрицательное движение, а его могучее громадное
тело отодвинулось от змея-искусителя. Землянка почти зашевелилась. «Ну нет, брат, я на это не согласен», — без слов ответила голова Матюшки новым, еще более энергичным движением. Петр Васильич тяжело дышал. Он сейчас ненавидел этого дурака Матюшку всей душой. Так бы и ударил его по
пустой башке чем попадя…
О — медленно оседала в своем кресле — будто под юнифой испарялось, таяло
тело, и только одно
пустое платье и
пустые — засасывающие синей пустотой — глаза. Устало...
Ромашов, бледнея, посмотрел с ненавистью в глаза Николаеву. Ноги и руки у него вдруг страшно отяжелели, голова сделалась легкой и точно
пустой, а сердце пало куда-то глубоко вниз и билось там огромными, болезненными толчками, сотрясая все
тело.
— Нет, брат, — сказал он, —
пустое затеваешь; своя рубаха ближе к
телу! Не пойду!
На другой же день, по получении последней возможности отправить
тело Даши, он впервые вышел очень рано из дома. Выхлопотав позволение вынуть гроб и перевезя его на железную дорогу, Долинский просидел сам целую ночь на
пустом, отдаленном конце длинной платформы, где поставили черный сундук, зловещая фигура которого будила в проходивших тяжелое чувство смерти и заставляла их бежать от этого странного багажа.
Как ненужная, отпадала грубость и суета житейских отношений, томительность
пустых и усталых дней, досадная и злая сытость
тела, когда по-прежнему голодна душа — очищенная безнадежностью, обретала любовь те свои таинственнейшие пути, где святостью и бессмертием становится она.
Дышалось мне тяжело, и во всем
теле беспрестанно ощущалась неприятная наклонность вздрагивать; но тем не менее я, должно быть, заснул очень скоро, потому что скоро же очень из моей
пустой и темной залы стали доноситься до меня мягкие, но тяжелые медвежьи шаги, сап, глубокие вздохи и какое-то мягкое кувырканье.
В-третьих, странно говорить, что и в совершенно непрозрачных
телах мы видим только поверхность, а не самый предмет: воззрение принадлежит не исключительно глазам, известно, что в нем всегда участвует припоминающий и соображающий рассудок; соображение всегда наполняет материей
пустую форму, представляющуюся глазу.
В тот же момент со всех баркасов с плеском и криками ринулись в воду вниз головами десятки крепких, мускулистых
тел. Прошло секунды три-четыре.
Пустые лодки покачивались, кланяясь. Взбудораженная вода ходила взад и вперед… Потом одна за другой начали показываться над водою мотающиеся фыркающие головы, с волосами, падающими на глаза. Позднее других вынырнул с крестом в руке молодой Яни Липиади.
Уснул, спал и проснулся очень поздно. Голова болит; в
тело точно свинцу налили. Я долго не могу раскрыть глаз, а когда раскрываю их, то вижу мольберт —
пустой, без картины. Он напоминает мне о пережитых днях, и вот все снова, сначала… Ах боже мой, да надо же это кончить!
Половина днища баржи была на камнях берега, половина — в воде, и под нею, у кормы, зацепившись за изломанные полости руля, распласталось, вниз лицом, длинное
тело Изота с разбитым,
пустым черепом, — вода вымыла мозг из него.
— Чада моя! Спасите меня! — начал он просить нас умоляющим голосом, и мы признали за необходимое связать ему руки и ноги и, так отнеся его в
пустую школу, там запереть его. Трепеща всем
телом и со слезами, он согласился и был заключен в школе, коей дверь снаружи заперли крепко.
В комнате пахнет гниющим пером постели, помадой, пивом и женщиной. Ставни окна закрыты, в жарком сумраке бестолково маются, гудят большие черные мухи. В углу, перед образом Казанской божьей матери, потрескивая, теплится лампада синего стекла, точно мигает глаз, искаженный тихим ужасом. В духоте томятся два
тела, потные, горячие. И медленно, тихо звучат
пустые слова — последние искры догоревшего костра.
Перепуганная последним ужасным ударом грома, она дернула повод, которым была привязана к столбу, повалила
пустой капустный напул, на котором стояло решето с овсом, и, кинувшись в сторону, притиснула нашу дверь своим
телом.
Господь облекся плотью не только в смысле общей причастности к ней, но и в самом конкретном смысле: воплотился в индивидуальное
тело, с ним жил и страдал, с ним и воскрес, оставив
пустую гробницу, — пустота эта в смысле отсутствия
тела еще подчеркивается оставленными в ней погребальными пеленами и «платом, который был на главе Его» (Ио. 20:7).
Вся земля есть потенциальное
тело, из состояния «невидимого и
пустого» [«Земля же была безвидна и пуста» (Быт. 1:2).] она непрестанно облекается в славу шести дней творения: все исходит из земли и возвращается в землю.
Это
пустое обстоятельство так неприятно повлияло на расстроенные нервы вдовы, что она насилу удержалась на ногах, схватясь за руку Ропшина, и закрыла ладонью глаза, но чуть лишь отняла ладонь, как была еще более поражена: пред нею несли со стола ко гробу
тело мужа и на нем был куцый кирасирский мундир с распоротою и широко разошедшеюся спинкой… Мало этого, точно из воздуха появилось и третье явление: впереди толпы людей стоял краснолицый монах…
И
тело смолкло, обесцветилось, стало воздушным и снова
пустым. Легкими стопами Я покинул его, и моему открытому взору предстало необыкновенное, то, что невыразимо на твоем языке, мой бедный друг! Насыть твое любопытство причудливым сном, который Я так доверчиво рассказал тебе, — и не расспрашивай дальше! Или тебе недостаточно «огромного, острого» штопора — но ведь это так… художественно!
И вот, при такой-то работе; утром —
пустой чай без молока, на большой перемене в гимназии — пара пеклеванок или половина французской булки; идешь домой, — по всему
телу расходится молодой, здоровый аппетит.
Не умом я понял. Всем
телом, каждою его клеточкою я в мятущемся ужасе чувствовал свою обреченность. И напрасно ум противился, упирался, смотря в сторону. Мутный ужас смял его и втянул в себя. И все вокруг втянул. Бессмысленна стала жизнь в ее красках, борьбе и исканиях. Я уничтожусь, и это неизбежно. Не через неделю, так через двадцать лет. Рассклизну, начну мешаться с землей, все во мне начнет сквозить, пусто станет меж ребрами, на дне
пустого черепа мозг ляжет горсточкою черного перегноя…
При осмотре
тела в кармане найден
пустой бумажник с видом на жительство, из которого оказалось, что покончивший с собою был бывший студент Императорского С.-Петербургского университета Леонид Михайлович Свирский.
Хриплый, стонущий кашель шел как бы из совершенно
пустой груди и от его приступов тряслось все исхудалое
тело несчастного пропойцы.
Он вспомнил о своем почти
пустом бумажнике. Озноб пробежал по всему его
телу.
На этом же самом диване он лежит теперь, обуреваемый страстью, и эта самая его любимая комната кажется ему
пустой и мрачной, а воображение рисует ему красненький домик в тупике Сивцева Вражка и задорное лицо красавицы, с чудной фигурой, в мужском одеянии. Он понимает, что его дух побежден, что наступает торжество
тела, что это соблазн, что это погибель, но какая-то страшная, неопреодолимая сила тянет его на этот соблазн, как мотылька на огонь, толкает его на эту погибель. И он пойдет.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с
пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждены к тому, чтобы вывозить мертвые
тела из города.
— Не верят, бо они тех талмудов да еще чего-нибудь
пустого начитались и бог знает якии себе вытребеньки повыдумляли: який он буде Мессия и як он ни бы то никому не ведомо откуда явиться и по-земному царевать станет, а они станут понувать в мире… Але все то
пустое: он пришел в нашем, в рабском
теле, и нам треба только держати его учительство. Прощайте!
Вахтер отпер дверь и вошел к арестантам. Минут через десять два арестанта вынесли мертвое
тело и понесли его вниз в мертвецкую. Вахтер вышел за ними и запер дверь за собою. Коридор остался
пустой.