Неточные совпадения
— Собственность! — ответил он докторальным тоном, — но кто же из нас может иметь сомнение насчет значения этого слова! Собственность — это краеугольный камень всякого благоустроенного общества-с. Собственность — это объект, в котором человеческая
личность находит наиудобнейшее для себя проявление-с. Собственность — это та вещь, при несуществовании которой человеческое общество рисковало бы превратиться в стадо диких зверей-с. Я полагаю, что для «деточек» этих определений совершенно достаточно!
В тех сферах, в которых
личность сохранила необходимость
проявления ее в деяниях очевидца, в религии, например, не одно возношение лиц, но и нисхождение к лицам, сохранение их; в ней вера признана мертвою без дел, любовь поставлена выше всего.
Сахатов. Это соисршепно справедливо и понятно; но позвольте спросить: если, как вы изволите говорить, погружение медиума в сон производит пертурбации духовного эфира, то почему же эти пертурбации выражаются всегда, как это подразумевается обыкновенно в спиритических сеансах,
проявлением деятельности душ умерших
личностей?
Катерина Матвеевна. Позвольте, позвольте! Но как вы объясняете себе это явление? Всякому мыслящему человеку должно быть известно, что влечение к миловидности есть только низшее
проявление человеческой природы. Как может такая
личность, как этот господин, не видеть всю гнусность этого увлечения, всю высоту своего падения! Как не понимать, что, раз вступив в эту среду и подчинившись всем этим суеверным и мертвящим условиям, возврата нет. А он понимает свободу женщины. Я имею данные…
У ней есть не только доброта, по которой она жалеет плачущую девочку, но и зачатки уважения к человеческим правам и недоверие к [насильственному] праву собственного произвола: когда ей говорят, что можно заставить Игрушечку делать, что угодно, она возражает: «А как она не станет?» В этом возражении уже видно инстинктивное
проявление сознания о том, что каждый имеет свою волю [и что насилие чужой
личности может встретить противодействие совершенно законное].
Отец, мать, все родные, подчиненные крепостной власти, свыкшиеся с своим положением и изведавшие, может быть, собственным [горьким] опытом [все] неудобства самостоятельных
проявлений своей
личности, — все стараются, из желания добра мальчику, с малых лет внушить ему [беспрекословную покорность чужому приказу,] отречение от собственного разума и воли.
Чтение переписки Станкевича так симпатично действовало на нас, нам так отрадно было наблюдать
проявления этого прекрасного характера;
личность писавшего представлялась нам, по этим письмам, так обаятельною, что мы считали переписку Станкевича окончательным объяснением и утверждением его прав на внимание и сочувствие образованного общества.
Её неблагородные
проявления, её посягательства на свободу духа противоречили моему аристократическому пониманию
личности и моему культу духовной свободы.
Пол в своих
проявлениях посягает на достоинство
личности, он делает её игралищем безличных сил и унижает человека.
И потому возможен глубокий конфликт между любовью и семьей, который есть лишь
проявление конфликта между
личностью и обществом, между свободой и детерминацией.
С Некрасовым вы могли о чем угодно говорить, и если он не проявлял особой сердечности, то все-таки отзывался на всякое
проявление вашей
личности. С Салтыковым слишком трудно было взять тон задушевной беседы. При другом редакционном компаньоне Некрасова в редакции было бы, вероятно, меньше той сухости, какая на первых порах меня неприятно коробила.
Жизнь человеческая начинается только с
проявления разумного сознания, — того самого, которое открывает человеку одновременно и свою жизнь, и в настоящем и в прошедшем, и жизнь других
личностей, и всё, неизбежно вытекающее из отношений этих
личностей, страдания и смерть, — то самое, что производит в нем отрицание блага личной жизни и противоречие, которое, ему кажется, останавливает его жизнь.
Страстность
проявления этих предпочтений только показывает энергию животной
личности.
Совершенно справедливо то, что знание видимого нам
проявления существования людей в истории может быть поучительно для нас; что точно так же может быть поучительно для нас и изучение законов животной
личности человека и других животных, и поучительно изучение тех законов, которым подчиняется само вещество.
Но мало и этого, деятельность любви для людей, признающих жизнь в благе животной
личности, представляет такие затруднения, что
проявления ее становятся не только мучительными, но часто и невозможными. «Надо не рассуждать о любви, — говорят обыкновенно люди, не понимающие жизни, а предаваться тому непосредственному чувству предпочтения, пристрастия к людям, которое испытываешь, и это-то и есть настоящая любовь».
Еще менее доступны нашему знанию предметы безличные, вещественные; в них мы уже не находим подобия нашей
личности, не видим вовсе стремления к благу, а видим одни временные и пространственные
проявления законов разума, которым они подчиняются.
Но в себе мы понимаем жизнь не только как раз существующее отношение к миру, но и как установление нового отношения к миру через большее и большее подчинение животной
личности разуму, и
проявление большей степени любви.
Если человек может отказывать требованиям самой малой любви настоящего во имя требования самой большой любви будущего, то разве не ясно, что такой человек, если бы он всеми силами и желал этого, никогда не будет в состоянии взвесить, на сколько он может отказывать требованиям настоящего во имя будущего, и потому, не будучи в силах решить этого вопроса, всегда выберет то
проявление любви, которое будет приятно для него, т. е. будет действовать не во имя любви, а во имя своей
личности.
Для чего дано человеку это сознание
личности, противящейся
проявлению истинной его жизни? На вопрос этот можно ответить подобным же вопросом, который могло бы сделать животное, стремящееся к своим целям сохранения своей жизни и рода.
Но самая трудная проблема, которую ставит перед нами мистика в самых глубоких ее
проявлениях, это проблема
личности, личной встречи, личной любви.
Индивидуалистическая, очень сильная в вопросах
личности, ее переживаний, психологии и морали, она слишком и не без основания привыкла к „безмолвствующему народу“, чтобы сразу и смело подойти к новому герою с его массовой психологией, массовой волей и доселе еще невиданными
проявлениями последней в войнах и революциях Русская литература все еще продолжала описывать любовь в помещичьей усадьбе или новые нравы Растеряевой улицы.