Неточные совпадения
Потом свою вахлацкую,
Родную, хором грянули,
Протяжную, печальную,
Иных покамест нет.
Не диво ли? широкая
Сторонка Русь крещеная,
Народу в ней тьма тём,
А ни в одной-то душеньке
Спокон веков до нашего
Не загорелась песенка
Веселая и ясная,
Как вёдреный денек.
Не дивно ли? не страшно ли?
О время, время новое!
Ты тоже в
песне скажешься,
Но как?.. Душа народная!
Воссмейся ж наконец!
За этим первым звуком последовал другой, более твердый и
протяжный, но все еще видимо дрожащий, как струна, когда, внезапно прозвенев под сильным пальцем, она колеблется последним, быстро замирающим колебаньем, за вторым — третий, и, понемногу разгорячаясь и расширяясь, полилась заунывная
песня.
И
протяжная нота
песни о прошлом колышется, звенит и смолкает в воздухе, чтобы зазвенеть опять и вызвать из сумрака все новые и новые фигуры.
Они тихо подвигаются бесформенными тенями в темноте и так же, как «Хведько», о чем-то плачут, быть может, оттого, что и над горой и над долиной стоят эти печальные,
протяжные стоны Иохимовой
песни, —
песни о «необачном козачине», что променял молодую женку на походную трубку и на боевые невзгоды.
Ветер шевелил прядь волос, свесившуюся из-под его шляпы, и тянулся мимо его уха, как
протяжный звон эоловой арфы. Какие-то смутные воспоминания бродили в его памяти; минуты из далекого детства, которое воображение выхватывало из забвения прошлого, оживали в виде веяний, прикосновений и звуков… Ему казалось, что этот ветер, смешанный с дальним звоном и обрывками
песни, говорит ему какую-то грустную старую сказку о прошлом этой земли, или о его собственном прошлом, или о его будущем, неопределенном и темном.
Всякому, кто слышал эту прекрасную народную
песню в надлежащем исполнении, наверное, врезался в памяти ее старинный мотив, высокий,
протяжный, будто подернутый грустью исторического воспоминания.
Таких же козаков представлял себе мальчик под
протяжные звуки
песни там, внизу, под горой.
Протяжно и уныло звучит из-за горки караульный колокол ближайшей церкви, и еще
протяжнее, еще унылее замирает в воздухе
песня, весь смысл которой меньше заключается в словах, чем в надрывающих душу аханьях и оханьях, которыми эти слова пересыпаны.
Хаджи-Мурат всегда слушал эту
песню с закрытыми глазами и, когда она кончалась
протяжной, замирающей нотой, всегда по-русски говорил...
Отчего все это издали так сильно действует на нас, так потрясает — не знаю, но знаю, что дай бог Виардо и Рубини, чтоб их слушали всегда с таким биением сердца, с каким я много раз слушал какую-нибудь
протяжную и бесконечную
песню бурлака, сторожащего ночью барки, —
песню унылую, перерываемую плеском воды и ветром, шумящим между прибрежным ивняком.
В этом лесу всегда стоял шум — ровный,
протяжный, как отголосок дальнего звона, спокойный и смутный, как тихая
песня без слов, как неясное воспоминание о прошедшем.
Илья прислушивался к
песням и с недоумением думал, как они, эти люди, могут петь
протяжные, тоскливые
песни про Волгу, похороны, нераспаханную полосу и после каждой
песни смеяться как ни в чём не бывало, точно это и не они пели…
Уходя на свое место на крутогоре, Жегулев еще раз услыхал смех и
протяжный выкрик: сво-о-лочь! А вскоре за сеткою листьев и ветвей закраснелся огненный, на расстоянии неподвижный глаз, и вверху над деревьями встал дымный клуб. Не ложились и безобразничали, орали
песни пьяными голосами.
Немного погодя сидевшие в кружок тихо запели что-то
протяжное, мелодичное, похожее на великопостную церковную
песню…
Антон обернулся назад и бросил взгляд к стороне города; там все уже стихло; редко, редко долетала отдаленная
песня или
протяжное понуканье запоздалого мужика, торопившего лошадь.
Сашка играл им ихние рыбацкие
песни,
протяжные, простые и грозные, как шум моря, и они пели все в один голос, напрягая до последней степени свои здоровые груди и закаленные глотки.
Нестройный говор грубых голосов
Между судов перебегал порою;
Смех,
песни, брань,
протяжный крик пловцов —
Всё в гул один сливалось над водою.
И Марья Николавна, хоть суров
Казался ветр, и день был на закате,
Накинув шаль или капот на вате,
С французской книжкой, часто, сев к окну,
Следила взором сизую волну,
Прибрежных струй приливы и отливы,
Их мерный бег, их золотые гривы.
Кто-то „ура“ закричал. Подхватили
Громче, дружнее,
протяжнее… Глядь:
С
песней десятники бочку катили…
Тут и ленивый не мог устоять!
Шел я назад, — и опять, как медленные волны, вздымались
протяжные, мрачно-величественные звуки «Ермака». Пришел встречный товарный поезд, остановился. Эшелон с певцами двинулся. Гулко отдаваясь в промежутке между поездами,
песня звучала могуче и сильно как гимн.
Я ходил по платформе.
Протяжные, мужественные звуки «Ермака» слабели, их покрыла однообразная, тягуче-унылая арестантская
песня из другого вагона.
Ильза, сев на свою лошадку и погнав ее по дороге в Ринген, запела
протяжным похоронным напевом следующую старинную
песню; к ней, по временам, примешивались вопли ограбленных, разносимые ветром...
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул
протяжную солдатскую
песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…»
Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».