Неточные совпадения
Город уже
проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают
леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо
в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом на пестром коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты
в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Часто случается заснуть летом
в тихий, безоблачный вечер, с мерцающими звездами, и думать, как завтра будет хорошо поле при утренних светлых красках! Как весело углубиться
в чащу
леса и прятаться от жара!.. И вдруг
просыпаешься от стука дождя, от серых печальных облаков; холодно, сыро…
И уж не выбраться ему, кажется, из глуши и дичи на прямую тропинку.
Лес кругом его и
в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более; светлое сознание
просыпается все реже и только на мгновение будит спящие силы. Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно.
Заночевали, брате, мы
в поле, и
проснулся я заутра рано, еще все спали, и даже солнышко из-за
леса не выглянуло.
Следующие два дня были дождливые,
в особенности последний. Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы
в котел с золой. Ночью я
проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю
в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
Оказалось, что первым
проснулся Дерсу; его разбудили собаки. Они все время прыгали то на одну, то на другую сторону костра. Спасаясь от тигра, Альпа бросилась прямо на голову Дерсу. Спросонья он толкнул ее и
в это время увидел совсем близко от себя тигра. Страшный зверь схватил тазовскую собаку и медленно, не торопясь, точно понимая, что ему никто помешать не может, понес ее
в лес. Испуганная толчком, Альпа бросилась через огонь и попала ко мне на грудь.
В это время я услышал крик Дерсу.
Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому.
Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих
в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он выезжал с Иохимом по первопутку
в поле, то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми
лес из-за речки обменивался с дорогой и полем.
Когда сноха
проснулась и затопила печку, Ганна накинула на плечи старый жупан и торопливо вышла из ворот: стадо уже угнали
в лес, и только проспавшие хозяйки гнали своих коровенок.
Дорога
в Багрово, природа, со всеми чудными ее красотами, не были забыты мной, а только несколько подавлены новостью других впечатлений: жизнью
в Багрове и жизнью
в Уфе; но с наступлением весны
проснулась во мне горячая любовь к природе; мне так захотелось увидеть зеленые луга и
леса, воды и горы, так захотелось побегать с Суркой по полям, так захотелось закинуть удочку, что все окружающее потеряло для меня свою занимательность и я каждый день
просыпался и засыпал с мыслию о Сергеевке.
Находя во мне живое сочувствие, они с увлеченьем предавались удовольствию рассказывать мне: как сначала обтают горы, как побегут с них ручьи, как спустят пруд, разольется полая вода, пойдет вверх по полоям рыба, как начнут ловить ее вятелями и мордами; как прилетит летняя птица, запоют жаворонки,
проснутся сурки и начнут свистать, сидя на задних лапках по своим сурчинам; как зазеленеют луга, оденется
лес, кусты и зальются, защелкают
в них соловьи…
Единственный рассказ, которым всех и каждого потчевал Петенька, заключался
в том, как он однажды заблудился
в лесу, лег спать под дерево и на другой день,
проснувшись, увидел, что кругом оброс грибами.
Но когда доложили, что лошади поданы, когда старый помпадур начал укутываться и уже заносил руки, чтобы положить
в уши канат, Надежда Петровна не выдержала. Она быстро сдернула с своих плеч пуховую косынку и, обвернув ею шею помпадура, вскрикнула… От этого крика
проснулось эхо соседних
лесов.
Утро, еще не совсем
проснулось море,
в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже прошли остров Горгону — поросший
лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней на вершине и толпою белых домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких лодок стремительно проскользнули мимо бортов парохода, — это люди с острова идут за сардинами.
В памяти остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.
Проснулся он среди ночи от какого-то жуткого и странного звука, похожего на волчий вой. Ночь была светлая, телега стояла у опушки
леса, около неё лошадь, фыркая, щипала траву, покрытую росой. Большая сосна выдвинулась далеко
в поле и стояла одинокая, точно её выгнали из
леса. Зоркие глаза мальчика беспокойно искали дядю,
в тишине ночи отчётливо звучали глухие и редкие удары копыт лошади по земле, тяжёлыми вздохами разносилось её фырканье, и уныло плавал непонятный дрожащий звук, пугая Илью.
Но умирающий уже забыл о нем и молча метался. Думали, что началась агония, но, к удивлению, Колесников заснул и
проснулся, хрипло и страшно дыша, только к закату. Зажгли жестяную лампочку, и
в чернеющий
лес протянулась по-осеннему полоса света. Вместе с людьми двигались и их тени, странно ломаясь по бревенчатым стенам и потолку, шевелясь и корча рожи. Колесников спросил...
На следующий день после смерти Петруши
в становище
проснулись поздно, за полдень. Было тихо и уныло, и день выпал такой же: жаркий, даже душный, но облачный и томительно-неподвижный — слепил рассеянный свет, и даже
в лесу больно было смотреть на белое, сквозь сучья сплошь светящееся небо.
Затем предстали пред царем три человека. Ведя общее торговое дело, нажили они много денег. И вот, когда пришла им пора ехать
в Иерусалим, то зашили они золото
в кожаный пояс и пустились
в путь. Дорогою заночевали они
в лесу, а пояс для сохранности зарыли
в землю. Когда же они
проснулись наутро, то не нашли пояса
в том месте, куда его положили.
Рано утром, когда я спал, Мухоедов уехал
в Пеньковку один; я
проснулся очень поздно и долго не мог сообразить, где я лежу. Солнечные лучи яркими пятнами играли на задней стене; окна были открыты; легкий ветерок врывался
в них, шелестел
в листьях плюща и доносил до меня веселый говор
леса,
в котором время от времени раздавались удары топора; я оделся и вышел на крыльцо, где уже кипел на столе самовар.
Первую ночь свободы моей
в лесу ночевал; долго лежал, глядя
в небо, пел тихонько — и заснул. Утром рано
проснулся от холода и снова иду, как на крыльях, встречу всей жизни. Каждый шаг всё дальше тянет, и готов бегом бежать вдаль.
С этими словами он перевернулся на другой бок и решился выходить из берлоги только для получения присвоенного содержания. И затем все пошло
в лесу как по маслу. Майор спал, а мужики приносили поросят, кур, меду и даже сивухи и складывали свои дани у входа
в берлогу.
В указанные часы майор
просыпался, выходил из берлоги и жрал.
«То, от чего вы сейчас застонали и
проснулись, — сказал он резко и затем подозрительно взглянул на меня. И, видя, что я не отвечаю, он все так же подозрительно всматривался мне
в лицо: — Вы не заметили там,
в лесу… человека?..»
Дрожит от того хохота старая мельница, так что из щелей мучная пыль пылит,
в лесу всякая лесная нежить, а
в воде водяная —
проснулись, забегали, показывается кто тенью из
лесу, кто неясною марой на воде; заходил и омут, закурился-задымился белым туманом, и пошли по нем круги.
Ну, разговариваем этак, едем себе не торопясь. К тайге подъехали, к речушке. Перевоз тут. Речка
в малую воду узенькая: паром толканешь, он уж и на другой стороне. Перевозчиков и не надо. Ребятки
проснулись, продрали глазенки-то, глядят: ночь ночью.
Лес это шумит, звезды на небе, луна только перед светом подымается… Ребятам-то и любо… Известное дело — несмысли!
А людоед, когда
проснулся поутру и увидал, что он вместо чужих перерезал своих детей, надел свои семиверстные сапоги и побежал
в лес искать детей.
Заяц ходит ночью по полям и
лесам без страха и прокладывает прямые следы; но как только приходит утро, враги его
просыпаются: заяц начинает слышать то лай собак, то визг саней, то голоса мужиков, то треск волка по
лесу, и начинает от страха метаться из стороны
в сторону.
Два брата пошли вместе путешествовать.
В полдень они легли отдохнуть
в лесу. Когда они
проснулись, то увидали — подле них лежит камень и на камне что-то написано. Они стали разбирать и прочли...
На другой день я не хотел рано будить своих спутников, но, когда я стал одеваться,
проснулся Глегола и пожелал итти со мною. Стараясь не шуметь, мы взяли свои ружья и тихонько вышли из палатки. День обещал быть солнечным и морозным. По бледному небу протянулись высокие серебристо-белые перистые облака. Казалось, будто от холода воздух уплотнился и приобрел неподвижность.
В лесу звонко щелкали озябшие деревья. Дым от костров, точно туман, протянулся полосами и повис над землей.
Никита
проснулся весь
в холодном поту и, когда захотел приподняться, почувствовал такую страшную слабость и ломоту во всем теле, что еле живой доплелся до дома отца Николая. Предчувствие близкой неизбежной смерти не оставляло его с момента пробуждения
в лесу.
Около полугода со времени женитьбы этот страшный кошмар наяву, казалось, совершенно оставил его — он забыл о прошлом
в чаду страсти обладания красавицей-женой, но как только эта страсть стала проходить, уменьшаться,
в душе снова
проснулись томительные воспоминания, и снова картина убийства
в лесу под Вильной рельефно восставала
в памяти мнимого Зыбина, и угрызения скрытой на глубине его черной души совести, казалось, по временам всплывшей наружу, не давали ему покоя.
Утром рано полусонные, всею компаниею послезали мы с сеновала и как только уселись
в тарантас, так начали опять дремать или, как выражался Гвоздиков, «начали удить». Ямщик позевывал и пожимался
в своей свитенке; у него тоже «клевала». Бубенчики мелодически погромыхивали и еще более усиливали снотворное влияние ранней зари. Отъехали верст восемь, солнышко уж поднялось над
лесом, час был осьмой,
в начале. Купец
проснулся, зевнул и, перекрестив рот, сказал со вздохом...