Неточные совпадения
На большой дороге меня собрался зарезать,
разбойник, чушка ты
проклятый, страшилище морское! а? а?
Самый патетический состоял в том, чтобы торжественно провозгласить устами своими и Павла Константиныча родительское проклятие ослушной дочери и ему,
разбойнику, с объяснением, что оно сильно, — даже земля, как известно, не принимает праха
проклятых родителями.
— Ах они окаянные! — вскричали
разбойники, — да как еще их,
проклятых, земля держит!
— Ой ли? Помоги вам господи!..
Разбойники!.. В разор нас разорили! Прошлой зимой так всю и одежонку-то у нас обобрали. Чтоб им самим ни дна ни покрышки! Передохнуть бы всем, как в чадной избе тараканам… Еретики, душегубцы!.. нехристь
проклятая!
Честь храброму и мир его душе!
Как мало нас от битвы уцелело.
Изменники! злодеи-запорожцы,
Проклятые! вы, вы сгубили нас —
Не выдержать и трех минут отпора!
Я их ужо! десятого повешу,
Разбойники!
— А все это
проклятые французы! — перервал Ленской. — В последнюю вылазку кругом нас обобрали,
разбойники! По их милости во всей нашей деревне не осталось двух куриц налицо.
— Нет, я ему покажу!.. — орал Воробей Воробеич, задыхаясь от ярости. — Он еще не знает, каков я… Я ему покажу,
проклятому Ершу Ершовичу! Он будет меня поминать,
разбойник…
«Какой у вас Петр Федорыч? — писал им отписку келарь Пафнутий. — Царь Петр III помре божиею милостью уже тому время дванадесять лет… А вы, воры и
разбойники, поднимаете дерзновенную руку против ее императорского величества и наследия преподобного Прокопия, иже о Христе юродивого. Сгинете,
проклятые нечестивцы, яко смрад, а мы вас не боимся. В остервенении злобы и огнепальной ярости забыли вы, всескверные, страх божий, а секира уже лежит у корня смоковницы… Тако будет, яко во дни нечестивого Ахава. Буди…»
— Да где его взять-то теперь? В Одессу уехал, провалиться бы ему с головой,
проклятому! Не любила, сударыня, этого человека, точно
разбойник какой! Скольким он, можно сказать, неприятностей сделал? Вот хоть бы, между нами сказать, вы ведь на меня не рассердитесь, как и Лизавету-то Васильевну он срамил!
—
Разбойник! — завопила Анна Андреевна, ложась на диван и ударяясь выть. — Ты меня погубить хочешь! Зарезать, обокрасть… Не жена я тебе, холопу
проклятому!
—
Разбойник… душегуб! — говорила она рыдая. — Точно бес-соблазнитель приехал подмывать. Чтобы ни дна ни покрышки ему, окаянному, — только бы им,
проклятым, человека погубить.
— То-то виноват!.. Из твоей вины мне не шубу шить! — вскрикнул Смолокуров. — Чтоб духу ее не было… Зá борт, назад в воду ее,
проклятую. Ишь ты выдумали! Ах вы,
разбойники!..
— Это ты,
разбойник? — заголосила она. — Ты? Рожу, знать, в кабаке раскроили?
Проклятый! Мучитель ты мой! Пущай тебе на том свете так будет злодею, как ты высосал меня всю! Убил ты меня, сироту!
—
Разбойник!.. Селадон
проклятый!..