Неточные совпадения
— Займитесь им! — крикнул Яшвину полковой
командир, указывая на Вронского, и
сошел вниз
к солдатам.
— Нет, как хотите, — сказал полковой
командир Вронскому, пригласив его
к себе, — Петрицкий становится невозможным. Не
проходит недели без истории. Этот чиновник не оставит дела, он пойдет дальше.
Таким образом, офицерам даже некогда было серьезно относиться
к своим обязанностям. Обыкновенно весь внутренний механизм роты приводил в движение и регулировал фельдфебель; он же вел всю канцелярскую отчетность и держал ротного
командира незаметно, но крепко, в своих жилистых, многоопытных руках. На службу ротные
ходили с таким же отвращением, как и субалтерн-офицеры, и «подтягивали фендриков» только для соблюдения престижа, а еще реже из властолюбивого самодурства.
Батальон,
к которому прикомандирован был юнкер для вылазки, часа два под огнем стоял около какой-то стенки, потом батальонный
командир впереди сказал что-то, ротные
командиры зашевелились, батальон тронулся, вышел из-за бруствера и,
пройдя шагов 100, остановился, построившись в ротные колонны. Песту сказали, чтобы он стал на правом фланге 2-й роты.
На вечернем учении повторилось то же. Рота поняла, в чем дело. Велиткин пришел с ученья туча тучей, лег на нары лицом в соломенную подушку и на ужин не
ходил. Солдаты шептались, но никто ему не сказал слова. Дело начальства наказывать, а смеяться над бедой грех — такие были старые солдатские традиции. Был у нас барабанщик, невзрачный и злополучный с виду, еврей Шлема Финкельштейн. Его перевели
к нам из пятой роты, где над ним издевались
командир и фельдфебель, а здесь его приняли как товарища.
Когда кончилось сие торжественное шествие, напоминающее блестящие похороны знаменитого военачальника, которому у самой могилы отдают в последний раз все военные почести, наш строгой ротной
командир подошел
к Рославлеву и спросил его: как ему кажется, хорошо ли
прошли церемониальным маршем французы?
При этом
ходить по уличному чернозему иначе не было возможности, как в болотных сапогах, в которых, однако, неловко было являться
к обеду полкового
командира.
Он попробовал раз подумать о том, что ему теперь делать, как выехать без копейки денег, как заплатить пятнадцать тысяч проигранных казенных денег, что скажет полковой
командир, что скажет его мать, что скажут товарищи, — и на него нашел такой страх и такое отвращение
к самому себе, что он, желая забыться чем-нибудь, встал, стал
ходить по комнате, стараясь ступать только наищели половиц, и снова начал припоминать себе все мельчайшие обстоятельства происходившей игры; он живо воображал, что уже отыгрывается и снимает девятку, кладет короля пик на две тысячи рублей, направо ложится дама, налево туз, направо король бубен, — и всё пропало; а ежели бы направо шестерка, а налево король бубен, тогда совсем бы отыгрался, поставил бы еще всё на пе и выиграл бы тысяч пятнадцать чистых, купил бы себе тогда иноходца у полкового
командира, еще пару лошадей, фаэтон купил бы.
Люда
проходит мимо с двумя дочерьми
командира казачьей сотни и знаком подзывает меня
к себе.
Когда он проснулся, ощущения масла на шее и мятного холодка около губ уж не было, но радость по-вчерашнему волной
ходила в груди. Он с восторгом поглядел на оконные рамы, позолоченные восходящим солнцем, и прислушался
к движению, происходившему на улице. У самых окон громко разговаривали. Батарейный
командир Рябовича, Лебедецкий, только что догнавший бригаду, очень громко, от непривычки говорить тихо, беседовал со своим фельдфебелем.
Отошел
командир полка подале, да как стал шаг печатать, так по стеклам гулкий рокот и
прошел… Ать-два! На положенной дистанции развернулся перед Пирожковым, каблук
к каблуку, руку
к козырьку. Красота!
— Отнесите меня
к амбару, — проговорил я. Меня приподняли и отнесли туда; я указал, где знамя и сказал, кто его сохранил. Полковой
командир крестился, офицеры целовали руки вашего сына. Как хорош он был и мертвый! Улыбка не
сходила с его губ, словно он радовался своему торжеству. Как любили мы нашего Володю! Его похоронили с большими почестями, его оплакали все — от
командира до солдата. Имя Ранеева не умрет в полку.
Не
прошло и двух минут, как, пробившись с несколькими поселянами на помощь
к Соколову, Панаев увидал того же унтер-офицера с колом в руке, бившего
командира.
Явившись
к полковому
командиру, получив назначение в прежний эскадрон,
сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом.
— А разве теперь не хорошо? Ей-Богу, хорошо! — возразил кому-то капитан и в доказательство, что ему хорошо, выпил еще рюмку водки, но
к печке присаживаться не стал.
Ходить по комнате оказалось разумнее. Мысли пришли обычные, спокойные, ленивые — о том, что жид Абрамка поручику Ильину лакированные сапоги испортил; о том, сколько он будет получать денег, когда будет ротным
командиром, и что казначей хороший человек, даром что поляк.
Но дело становилось
к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна
проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел
к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал
к павлоградскому
командиру. Полковые
командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
Полковой
командир подъехал
к своей избе. Полк
прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.