Неточные совпадения
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь
сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще
прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
Ей стал сниться другой
сон, не голубая ночь, открывался другой край жизни, не
прозрачный и праздничный, в затишье, среди безграничного обилия, наедине с ним…
И опять зазвенел колокольчик, опять потянулись направо и налево леса; только тишина сделалась как-то глубже, торжественнее, потому что и звери, и птицы, и растения — все это заснуло чутким
сном под
прозрачным покровом весенней ночи.
Матвею казалось, что он спит, что это во
сне плещутся эти странные волны, угасает заря, полный месяц, большой и задумчивый, повис в вечерней мгле, лиловой,
прозрачной и легкой…
Илье вспоминались голубые
сны товарища, и пред ним вставал образ Якова, тоже весь голубой, лёгкий,
прозрачный, с яркими и добрыми, как звёзды, глазами…
Большая часть осталась на месте и с тихим говором начала готовиться ко
сну, расстилая плащи в
прозрачном кружеве теней и лунного света.
И вдруг быстрая мысль пронизала мой мозг.
Сон об эльфах оказался вещим… Душа Нины высоко поднялась над нами, и
прозрачная, чистая, как маленький эльф, утонула она в эфире бессмертия…
Там, в усадьбе, его невеста. Неужели он в ней нашел свою желанную?.. Кто знает! Да и к чему эта погоня за блаженством? Лучше он, что ли, своего отца, Ивана Прокофьича? А тому разве был досуг мечтать о сладостях любви? Образы двух женщин зашли в его душу: одна — вся распаленная страстью, другая, в белом, с крыльями, вся чистая и
прозрачная, как видел он ее во
сне в первую ночь, проведенную с ней под одною кровлей… Живи Калерия — она бы его благословила…
А ночью живые люди превращались в призрачные тени и бесшумною толпою ходили вместе с ним, думали вместе с ним — и
прозрачными сделали они стены его дома и смешными все замки и оплоты. И мучительные, дикие
сны огненной лентой развивались под его черепом.
Но заиграла музыка в зале, запрыгали толкачиками коротенькие, частые звуки с голыми безволосыми головками, и он подумал: «Теперь можно спать» — и сразу крепко уснул. Торжествующе взвизгнул милый, мохнатый
сон, обнял горячо — и в глубоком молчании, затаив дыхание, они понеслись в
прозрачную, тающую глубину.