Неточные совпадения
Я с комфортом и безопасно
проехал сквозь ряд португальцев и англичан —
на Мадере и островах
Зеленого Мыса; голландцев, негров, готтентотов и опять англичан —
на мысе Доброй Надежды; малайцев, индусов и… англичан — в Малайском архипелаге и Китае, наконец, сквозь японцев и американцев — в Японии.
Накануне был первый теплый весенний дождь. Везде, где не было мостовой, вдруг зазеленела трава; березы в садах осыпались
зеленым пухом, и черемуха и тополя расправляли свои длинные пахучие листья, а в домах и магазинах выставляли и вытирали рамы.
На толкучем рынке, мимо которого пришлось
проезжать Нехлюдову, кишела около выстроенных в ряд палаток сплошная толпа народа, и ходили оборванные люди с сапогами под мышкой и перекинутыми через плечо выглаженными панталонами и жилетами.
Кучер не спрашивал, куда ехать. Подтянув лошадей, он лихо прокатил мимо перемен,
проехал по берегу Березайки и, повернув
на мыс, с шиком въехал в открытые ворота груздевского дома, глядевшего
на реку своими расписными ставнями, узорчатою вышкой и
зеленым палисадником. Было еще рано, но хозяин выскочил
на крыльцо в шелковом халате с болтавшимися кистями, в каком всегда ходил дома и даже принимал гостей.
Немного далее большая площадь,
на которой валяются какие-то огромные брусья, пушечные станки, спящие солдаты; стоят лошади, повозки,
зеленые орудия и ящики, пехотные кòзла; двигаются солдаты, матросы, офицеры, женщины, дети, купцы; ездят телеги с сеном, с кулями и с бочками; кой-где
проедет казак и офицер верхом, генерал
на дрожках.
Узкая, едва заметная тропинка извивалась по болоту; по обеим сторонам ее расстилались, по-видимому, зеленеющие луга; но горе
проезжему, который, пленясь их наружностию, решился бы съехать в сторону с грязной и беспокойной дороги: под этой обманчивой
зеленой оболочкою скрывалась смерть, и один неосторожный шаг
на эту бездонную трясину подвергал
проезжего неминуемой гибели; увязнув раз, он не мог бы уже без помощи других выбраться
на твердое место: с каждым новым усилием погружался бы все глубже и, продолжая тонуть понемногу, испытал бы
на себе все мучения медленных казней, придуманных бесчеловечием и жестокостию людей.
Когда казак вышел из избы,
проезжий скинул с себя сюртук и остался в коротком
зеленом спензере с золотыми погончиками и с черным воротником; потом, вынув из бокового кармана рожок с порохом, пару небольших пистолетов, осмотрел со вниманием их затравки и подсыпал
на полки нового пороха. Помолчав несколько времени, он спросил хозяйку, нет ли у них в деревне французов.
Когда отряд поровнялся с нашими
проезжими, то офицер в
зеленом спензере, взглянув
на Рославлева, остановил лошадь, приподнял вежливо картуз и сказал...
Что и говорить!
Воскресла вся земля! Царю недаром
От всех любовь. Такого ликованья,
Я чай, Москва отроду не видала!
Насилу я
проехал чрез толпу;
На двадцать верст кругом запружены
Дороги все; народ со всех концов
Валит к Москве; все улицы полны,
И все дома, от гребней до завалин,
Стоят в цветах и в
зелени! Я думал:
Авось к царю до выхода
проеду!
Куды! Я чай, от валу до Кремля
Часа четыре пробирался. Там
Услышал я: в соборе царь Борис —
Венчается!
Проехал воз: ни рус, ни сед,
Чухонец им курносый правил
И ельника
зеленый след
На мокрой улице оставил —
Покойник будет!
Пугают Козулькой
на каждой станции, начиная с Томска — писаря загадочно улыбаясь, а встречные проезжающие с злорадством: «Я, мол,
проехал, так теперь ты поезжай!» И до того запугивают воображение, что таинственная Козулька начинает сниться в виде птицы с длинным клювом и
зелеными глазами.
Пролетка повернула
на Варварку,
проехала мимо церкви великомученицы Варвары с ее окраской свежего
зеленого сыра и лихо остановилась у подъезда двухэтажного трактира, ничем не отличающегося
на вид от первого попавшегося заведения средней руки.
Проехали верст восемь, и вдали показался невысокий дом и двор, обнесенный забором из темного плитняка; крыша
на доме
зеленая, штукатурка облупилась, а окна маленькие, узенькие, точно прищуренные глаза.
Проехав полверсты, он оглянулся назад: желтая церковь, дом, река и сад были залиты светом; река со своими ярко-зелеными берегами, отражая в себе голубое небо и кое-где серебрясь
на солнце, была очень красива.
Воронецкий
проехал узкую Казанскую, бессонный Невский, повернул
на Литейный; под догоравшей зарей блеснула далекая гладь Невы. Буксирный пароход, мерцая
зеленым фонарем, бесшумно поворачивал к берегу, оставляя «а собою тускло сверкавшую струю. Воронецкий следил за ним угрюмым взглядом; приятное настроение его исчезло и не возвращалось; прелесть предстоящего свидания потускнела.