Неточные совпадения
У него дрожали ноги, он все как-то
приседал, покачивался. Самгин слушал его молча, догадываясь — чем ушиблен этот человек? Отодвинув Клима плечом, Лютов прислонился к
стене на его место, широко развел руки...
Долго Галактион ходил по опустевшему гнезду, переживая щемящую тоску. Особенно жутко ему сделалось, когда он вошел в детскую. Вот и забытые игрушки, и пустые кроватки, и детские костюмчики на
стене… Чем бедные детки виноваты? Галактион
присел к столу с игрушками и заплакал. Ему сделалось страшно жаль детей.
У других-то все по-другому, а вот эти будут сиротами расти при отце с матерью… Нет, хуже! Ах, несчастные детки, несчастные!
Татьяна Власьевна
присела в изнеможении на стопу принесенных кирпичей, голова
у ней кружилась, ноги подкашивались, но она не чувствовала ни холодного ветра, глухо гудевшего в пустых
стенах, ни своих мокрых ног, ни надсаженных плеч.
У городской
стены прижался к ней,
присел на землю низенький белый кабачок и призывно смотрит на людей квадратным оком освещенной двери. Около нее, за тремя столиками, шумят темные фигуры, стонут струны гитары, нервно дрожит металлический голос мандолины.
Вверх по реке, сейчас за Служней слободой, точно
присела к земле своею ветхой деревянною
стеною Дивья обитель, — там вся постройка была деревянная, и давно надо было обновить ее, да грозный игумен Моисей не давал старицам ни одного бревна и еще обещал совсем снести эту обитель, потому что не подобало ей торчать на глазах
у Прокопьевского монастыря: и монахам соблазн, да и мирские люди напрасные речи говорили.
Потный, с прилипшей к телу мокрой рубахой, распустившимися, прежде курчавыми волосами, он судорожно и безнадежно метался по камере, как человек,
у которого нестерпимая зубная боль.
Присаживался, вновь бегал, прижимался лбом к
стене, останавливался и что-то разыскивал глазами — словно искал лекарства. Он так изменился, что как будто имелись
у него два разных лица, и прежнее, молодое ушло куда-то, а на место его стало новое, страшное, пришедшее из темноты.
Здесь старик, сурово осмотревшись кругом,
присел на первых попавшихся ему креслах, бросил взгляд на фамильные портреты, висевшие по
стенам, плюнул, прошептал молитву и потом с сердцем постучал своим костылем по столу, подле него стоявшему; но, видя, что тот, к кому относилось это повелительное извещение о его прибытии, не являлся, толкнул жезлом своим чернеца, стоявшего в задумчивости
у порога, и указал ему на внутренность дома.