Изволь, дитя, — любовью поделиться
Готова я; родник неистощимый
Любовных сил в венке моем цветочном.
Сними его!
Присядь ко мне поближе!
Она
присела ко мне на кушетку, пощупала мой лоб, покачала головой, а потом быстро наклонилась и поцеловала прямо в губы с энергией, излишней для больных. Через ее плечо я видел, как в дверях показалась фигура Пепки и благочестиво скрылась.
Ощутила некоторый страх, переступая порог этого святилища. И сейчас же ударилась в святость: начала говорить о католикосах. Толковали еще о каком-то экзархе Грузии. Я очень умильно улыбалась. Растрогала даже Вениаминову. Она мной не нахвалится. Был Венцеслав Балдевич. В самом деле, он красив.
Присел ко мне и заговорил о французских романах, а затем и о Домбровиче.
Неточные совпадения
— Вот как?
Я — тоже, это дворец тетки моей. Нуте-ко, —
присядьте!
И вот сижу
я однажды в"Эльдорадо", в сторонке, пью пиво, а между прочим и материал для предбудущего нумера газеты сбираю — смотрю,
присаживается она
ко мне. Так и так, говорит, гласную кассу ссуд открыть желаю — одобрите вы
меня? — Коли капитал, говорю, имеете, так с богом! — Капитал, говорит,
я имею, только вот у мировых придется разговор вести, а
я, как женщина, ничего чередом рассказать не могу! — Так для этого вам, сударыня, необходимо мужчину иметь! — Да, говорит, мужчину!
Она потихоньку приходит
ко мне в госпиталь,
присядет на кровать и смотрит — не глазами смотрит, а вся смотрит.
— И еще как ходят, брат!.. У
меня есть большой приятель — трубочист Яша. Он постоянно в гости
ко мне приходит… И веселый такой трубочист, — все песни поет. Чистит трубы, а сам напевает. Да еще
присядет на самый конек отдохнуть, достанет хлебца и закусывает, а
я крошки подбираю. Душа в душу живем.
Я ведь тоже люблю повеселиться.
Услышав мои шаги, он внезапно обернулся,
присел на корточки — и, тотчас подскочив
ко мне, заговорил чрезвычайно быстро, трепетным голосом, с беспрестанными: чу, чу, чу!
Затем
присел к столу, голову положил на руку и зевнул (она приехала
ко мне одной из последних в этот день, и номер ее был 98). Потом заговорил...
Он замолчал, стоя в углу у двери и как будто прислушиваясь к чему-то, потом решительно подошел
ко мне,
присел на край стола.
Присел он потом, этта,
ко мне на кроватку — и всё молчит.
Тут
я вспомнил про Бульку и пошел его искать. Он полз
мне навстречу и стонал.
Я подошел к нему,
присел и посмотрел его рану. У него был распорот живот и целый комок кишок из живота волочился по сухим листьям. Когда товарищи подошли
ко мне, мы вправили Бульке кишки и зашили ему живот. Пока зашивали живот и прокалывали кожу, он все лизал
мне руки.
— Фу? как устал
я!.. Все время на пристанях шатался… Ходил плоты встречать. Присядьте-ко малость!