Неточные совпадения
«Ах да!» Он опустил голову, и красивое лицо его
приняло тоскливое выражение. «Пойти или не пойти?» говорил он себе. И внутренний голос говорил ему, что ходить не надобно, что кроме фальши тут ничего быть не может, что поправить, починить их отношения невозможно, потому что невозможно сделать ее опять привлекательною и возбуждающею любовь или его сделать стариком, неспособным любить. Кроме фальши и
лжи, ничего не могло выйти теперь; а фальшь и
ложь были противны его натуре.
— Ни одной минуты не
принимаю тебя за реальную правду, — как-то яростно даже вскричал Иван. — Ты
ложь, ты болезнь моя, ты призрак. Я только не знаю, чем тебя истребить, и вижу, что некоторое время надобно прострадать. Ты моя галлюцинация. Ты воплощение меня самого, только одной, впрочем, моей стороны… моих мыслей и чувств, только самых гадких и глупых. С этой стороны ты мог бы быть даже мне любопытен, если бы только мне было время с тобой возиться…
Вольно и невольно наблюдая эти отношения, часто с поразительной и поганой быстротой развивающиеся на моих глазах с начала до конца, я видел, как Сидоров возбуждал у бабы доброе чувство жалобами на свою солдатскую жизнь, как он опьяняет ее ласковой
ложью, а после всего, рассказывая Ермохину о своей победе, брезгливо морщится и плюет, точно
принял горького лекарства.
Прежде всего установим исходный пункт: основы потрясены. Повторяю: это будет
ложь несомненная, но она необходима для прикрытия всех остальных
лжей. Она огорошит общество и сделает его способным
принимать небылицы за правду, действительность накарканную за действительность реальную. А это для нас — самое важное.
И его мучила эта
ложь, мучило то, что не хотели признаться в том, что все знали и он знал, а хотели лгать над ним по случаю ужасного его положения и хотели и заставляли его самого
принимать участие в этой
лжи.
Достойный выход для Анны был только один:
принять прощение мужа, задавить отвращение к нему и возвратиться в прежнюю
ложь, мрак и узаконенный позор.
Об этом свидании с пленницей и о сделанных распоряжениях князь Голицын подробно донес императрице 18 июня. Но императрица отвечала ему 29 числа: «Распутная лгунья осмелилась просить у меня аудиенции. Объявите этой развратнице, что я никогда не
приму ее, ибо мне вполне известны и крайняя ее безнравственность, и преступные замыслы, и попытки присвоивать чужие имена и титулы. Если она будет продолжать упорствовать в своей
лжи, она будет предана самому строгому суду».
Пенькновскому эти слова были все равно, что обольстительный фимиам, в сладком дыму которого он ошалел до того, что вдруг,
приняв, вероятно, свою
ложь за истину, возмнил себя в самом деле моим нравственным руководителем, — начал рассказывать, будто бы он всегда за мною наблюдал и в дороге и в корпусе и тогда-то говорил мне то-то, а в другой раз это-то и т. п.
Совершенно одинаково монархия или социализм разрывают средства и цели,
принимают средства за цели и допускают
ложь в осуществлении своих целей, сначала первичной целью было благо и ценность, а потом вторичной целью делается борьба за самое власть, в которой средство превращено в цель.
Вы обезумели и идете не по той дороге.
Ложь принимаете вы за правду и безобразие за красоту. Вы удивились бы, если бы вследствие каких-нибудь обстоятельств на яблонях и апельсинных деревьях вместо плодов вдруг выросли лягушки и ящерицы или розы стали издавать запах вспотевшей лошади; так я удивляюсь вам, променявшим небо на землю. Я не хочу понимать вас.
— Ты хочешь знать, зачем говорю я правду? Затем, что я ненавижу
ложь и предаю ее вечному проклятию! Затем, что роковая судьба сделала меня жертвою несправедливости, и, как жертва, как Тот, Кто
принял на Себя великий грех мира и его великие страдания, я хочу указать людям путь. Жалкий эгоист, ты знаешь только себя и свое несчастное искусство, а я — я люблю людей.
Печать была терроризована и вела себя без достаточного достоинства, она не решалась потребовать прежде всего выяснения правды и
приняла условную правительственную
ложь о «мятеже» генерала Корнилова.
Но было ли безумием или здоровьем ума, было ли
ложью или правдой новое понимание его, — он
принял его твердо и бесповоротно, с тою безусловностью факта, которая всю прежнюю жизнь его вытянула в одну прямую огненную линию, оперила ее, как стрелу.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что́ он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня,
приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что́ говорил Жерков, была
ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку-полковнику.
Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, — способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и
ложь жизни, для того чтобы быть в силах
принимать в ней серьезное участие.