Неточные совпадения
— Очень просто. Он тогда только что воротился из-за границы и бывал у нас, рассказывал, что делается в Париже,
говорил о королеве, о
принцессах, иногда обедал у нас и через княгиню сделал предложение.
Она
говорила уверенно, и эта своеобразная фигурка в пестром богатом наряде показалась мне чем-то вроде
принцессы из фантастической восточной сказки, привыкшей отдавать приказания.
— Вот именно к таким средним людям и принадлежит Казимир, папа. Я это понимаю. Ведь эта безличная масса необходима, папа, потому что без нее не было бы и выдающихся людей, в которых,
говоря правду, я как-то плохо верю. Как мне кажется, время таинственных принцев и еще более таинственных
принцесс прошло.
Признаюсь, это известие меня озадачило. Как! этот благолепный старик, который праздника в праздник не вменяет, ежели двух обеден не отстоит, который еще давеча
говорил, что свою Анну Ивановну ни на какую
принцессу не променяет… снохач!!
— Не
говори ты этого, сударь, не греши! В семье ли человек или без семьи? Теперича мне хоть какую угодно
принцессу предоставь — разве я ее на мою Анну Ивановну променяю! Спаси господи! В семью-то придешь — ровно в раю очутишься! Право! Благодать, тишина, всякий при своем месте — истинный рай земной!
—
Говорят, будто ташкентские
принцессы очень недурны…
— А то мы в театр тоже играем, — заметила Надя, обращаясь к нему. — Вот видите это толстое дерево, около которого скамьей обведено: там, за деревом, будто бы кулисы и там актеры сидят, ну там король, королева,
принцесса, молодой человек — как кто захочет; каждый выходит, когда ему вздумается, и
говорит, что на ум придет, ну что-нибудь и выходит.
В одной шлюпке поехала
принцесса с дамами (женой консула и адмиральшей [Так
говорят Кастера, Гельбиг и другие.
—
Говорю, но мало, — отвечала
принцесса.
Что они
говорили между собой, не знаем, но известно, что женщина, жившая в разных городах Европы под разными именами и выдававшая себя то за немку, то за француженку, теперь, в Париже, стала выдавать себя за русскую и сделалась известною под именем «
принцессы Владимирской» (princesse de Volodimir).
Польский резидент отвечал
принцессе в том же смысле, как
говорил в церкви св. Марии, и настоятельно советовал скорей удалиться в скромное уединение и тем избегнуть вредных последствий, которые он считал неизбежными, если она не покинет своих замыслов.
Он отправил подлинное письмо
принцессы в Ливорно, к тамошнему английскому консулу сэру Джону Дику, о дружбе которого с Орловым мы уже
говорили.
Радзивил, по словам Доманского, живя в Рагузе, через несколько времени стал сомневаться в действительности царственного происхождения графини Пиннеберг и
говорил ему, что вследствие этого сомнения он утаил переданные ему
принцессой письма к султану и великому визирю.
— Это те самые документы, что были присланы ко мне при анонимном письме из Венеции, 8 июля 1774 года. Я
говорила вам о них, — сказала
принцесса.
Свита Радзивила изменила обращение с
принцессой: ей более не оказывали великокняжеских почестей, над ней подсмеивались, даже в лицо
говорили дерзости.
Принцесса Елизавета,
говоря в письме к повелителю Османов, что она послала воззвание к русскому флоту, находившемуся в Ливорно, сказала правду.
Сам же он
говорил, что в последнее время пребывания их в Рагузе французский консул предостерегал его относительно
принцессы,
говоря, что ей не следует верить.
Гельбиг, живший в Петербурге в составе саксонской миссии при нашем дворе и хорошо знавший придворные тайны,
говорит, что привезенная Грейгом
принцесса, находясь в Петропавловской крепости, родила графу Орлову сына, которого крестили генерал-прокурор князь Вяземский и жена коменданта крепости Андрея Григорьевича Чернышева и который получил фамилию Чесменского.
Затем
принцесса поверяет Гамильтону предположения о дальнейших своих действиях,
говорит, что намеревается проехать в Константинополь сухим путем через Венгрию, но замечает, что такое путешествие небезопасно: венгерский король Иосиф II находится в союзе с Екатериной, и, проезжая через его владения, она может быть открыта.
О судьбе обманутой им
принцессы он, по всей вероятности, не знал ничего верного, и когда через одиннадцать лет после того, как он захватил ее в Ливорно, в Ивановском монастыре помещена была настоящая княжна Тараканова, граф Алексей Орлов, как
говорит предание, никогда не ездил мимо этого монастыря, полагая, что там томится в заключении его жертва, некогда любившая его страстно, предавшаяся ему беззаветно и так ужасно обманутая его притворною любовью.
В письме к
принцессе он в весьма изящных фразах
говорил ей о предстоящем ей блистательном поприще, когда она сделается повелительницей огромной империи, но не без сарказма извинился, что не может содействовать успешному ходу ее займа.
Иоле показывает на него пальцем Милице и
говорит, сверкая черными глазками: «Давай играть, Милка, ты будешь турецкая
принцесса, которая бежит и спасается на своем судне от козней злого султана, a я какой-нибудь знатный бей-паша, который обязательно тебя спасет…
— А потому, что
говорят о появлении новой звезды, совсем молоденькой, очаровательной, как сказочная
принцесса, и Анжель не рискнула бы дать повод к сравнению своей зрелой красоты с распускающейся красотой своей юной соперницы, не убедившись заранее, что восторжествует над нею и уничтожит ее.