Неточные совпадения
Анна Андреевна. Послушай: беги к купцу Абдулину… постой, я дам тебе записочку (садится к столу, пишет записку и между тем говорит):эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтоб он побежал с нею к купцу Абдулину и
принес оттуда вина. А сам поди сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить
кровать, рукомойник и прочее.
Митька
принес шпагу. Исполнив долг свой, сел я к нему на
кровать и сказал...
Приходила бабушка; всё чаще и крепче слова ее пахли водкой, потом она стала
приносить с собою большой белый чайник, прятала его под
кровать ко мне и говорила, подмигивая...
Наступила неловкая пауза. Вася с трудом перекатил по подушке отяжелевшую голову и взглянул на Нюрочку такими покорными глазами, точно просил в чем-то извинения. Она
принесла стул и села около
кровати.
Ужин прошел очень скучно. Петр Елисеич больше молчал и старался не смотреть на гостью. Она осталась ночевать и расположилась в комнате Нюрочки. Катря и Домнушка
принесли ей
кровать из бывшей комнаты Сидора Карпыча. Перед тем как ложиться спать, Анфиса Егоровна подробно осмотрела все комоды и даже пересчитала Нюрочкино белье.
После обеда пришел Михаил Аверьяныч и
принес четвертку чаю и фунт мармеладу. Дарьюшка тоже приходила и целый час стояла около
кровати с выражением тупой скорби на лице. Посетил его и доктор Хоботов. Он
принес склянку с бромистым калием и приказал Никите покурить в палате чем-нибудь.
Утром
принесли лампы, начали носить
кровати, мешки с соломой вместо тюфяков.
Я давно уже спал на
кровати в классной, и новый мой дядька на ночь, подобно остальной прислуге,
приносил свой войлок и подушку и расстилал его на ночь.
— Я к вам с поручением, — начала Татьяна Ивановна, подойдя к
кровати. — Я
принесла вам от Сергея Петровича дневник, который вы просили, — прибавила она, подавая конверт.
Есть ему не хотелось, но когда снизу, из столовой «Эврика»,
принесли обед, он принудил себя съесть несколько ложек красного борща, отдававшего грязной кухонной тряпкой, и половину бледной волокнистой котлеты с морковным соусом. После обеда ему захотелось пить. Он послал мальчишку за квасом и лег на
кровать.
Он поморщился, но когда жена
принесла табак, и он набил трубку, закурил и сел на
кровать, лицо его просияло довольством и гордостью человека, окончившего свой дневной труд.
— Пешком, — говорит, — до самой Москвы пер, даже на подметках мозоли стали. Пошел к живописцу, чтобы сказать, что пять рублей не
принес, а ухожу, а он совсем умирает, — с
кровати не вставал; выслушал, что было, и хотел смеяться, но поманул и из-под подушки двадцать рублей дал. Я спросил: «На что?» А он нагнул к уху и без голосу шепнул...
— Красавчик, я чай, коли на отца похож. Хоть погляжу на него, на голубчика… Вот ты посмотри, Лиза! А отец красавец был… Куда несешь стол? оставь тут, — суетилась Анна Федоровна, — да две
кровати принеси — одну у приказчика возьми, да на этажерке подсвечник хрустальный возьми, что мне братец в именины подарил, и калетовскую свечу поставь.
Катя
принесла свечку. Токарев поднялся наверх. Сергей лежал на
кровати, закутавшись в одеяло и повернувшись лицом к стене. Над ним склонилась Конкордия Сергеевна, плакала и утирала глаза платком.
Он, задыхаясь, пошел к
кровати и лег. Александра Михайловна тихонько оделась, ушла и
принесла пеперментовой водки.
Зина
принесла из кухни разогретый жареный картофель, оставшийся от обеда. Придвинули столик к
кровати, стали ужинать. Поели невкусного разогретого картофеля, потом стали пить чай. Зине Александра Михайловна намазывала на хлеб тонкий слой масла, сама ела хлеб без масла.
Ох, какая все была гадость! И теперь еще вспоминаю с омерзением. Этот самый Сашка, которого, как неожиданно оказалось, я так горячо и давно люблю, допился до полного бесчувствия. Он лежал на моей
кровати, бледный, покрытый липким потом, скрипел зубами и стонал. Мы с Приходько сбегали в аптеку,
принесли нашатырного спирту. Дали Сашке нюхать. Он дернул головою и протяжно застонал...
В приезжей стояла железная
кровать с подушкой и одеялом, и ее можно было
принести оттуда, но возле нее почти три дня лежал покойник (который, быть может, садился на нее перед смертью), и теперь на ней было бы неприятно спать…
Зашла Нюрка Лукашева,
принесла первую часть «Основ электричества» Греца. Собирались сесть вместе заниматься, но обеим что-то не хотелось. Решили выпить. Нюрка
принесла бутылку портвейна, мы ее распили, легли с ней на
кровать. Я начала ее «поучать». Говорила, что нет любви, а есть половая потребность. Она огорченно смотрела своими наивными голубыми глазами, тяжело было меня слушать, хочется ей другой, «чистой» любви. Я смеялась и говорила: «Какая чушь! Можно ли быть комсомолке такой идеалисткой?»
Ее нашли без чувств в парке замка,
принесли и уложили на
кровать.
И, подойдя к
кровати, из-под чистых подушек достал кошелек и велел
принести вина.