Накануне моего отъезда из Ниццы я получил приглашение от начальника полиции de la sicurezza pubblica. [общественной безопасности (ит.).] Он мне объявил
приказ министра внутренних дел — выехать немедленно из сардинских владений. Эта странная мера со стороны ручного и уклончивого сардинского правительства удивила меня гораздо больше, чем высылка из Парижа в 1850. К тому же и не было никакого повода.
Неточные совпадения
— Мне объявлен
приказ ехать через три дня. Так как я знаю, что
министр у вас имеет право высылать, не говоря причины и не делая следствия, то я и не стану ни спрашивать, почему меня высылают, ни защищаться; но у меня есть, сверх собственного дома…
Прежде при
приказах общественного призрения были воспитательные домы, ничего не стоившие казне. Но прусское целомудрие Николая их уничтожило, как вредные для нравственности. Тюфяев дал вперед своих денег и спросил
министра.
Министры никогда и ни за чем не останавливаются, велели отдать малюток, впредь до распоряжения, на попечение стариков и старух, призираемых в богадельне.
И что же, это самое делает всякий христианин, когда он по
приказу урядника, губернатора,
министра, царя делает дела, противные его совести и закону бога: отбирает у бедняков имущество, судит, казнит, воюет.
— Это письмо от Архарова; он пишет, что завтра выйдет высочайший
приказ о назначении меня товарищем
министра уделов, а относительно тебя пишет, что он говорил государю и его величество благосклонно отнесся к причине, задержавшей тебя в Москве. На днях он уведомит тебя, когда можно представить тебя государю… Ты будешь — он, по крайней мере, надеется — принят снова на службу в гвардию, тем же чином…
Последний только что вернулся со службы, куда ездил первый раз, получив в это утро высочайший
приказ о своем назначении товарищем
министра уделов.
— Как с чем. Разве вы не знаете? Он сегодняшним
приказом назначен товарищем
министра уделов и переименован в действительные статские советники… Завтра
приказ выйдет.
Казнокрадство и взяточничество, эти две язвы тогдашней русской администрации, против которых всю свою жизнь боролся граф Алексей Андреевич, с особым ожесточением были им преследуемы в бытность его военным
министром. Кроме беспощадных исключений уличенных в этих пороках чиновников и примерных их наказаний, Алексей Андреевич прибегал к оглашению поступков не только отдельных личностей, но даже целых ведомств в печати путем
приказов.