Неточные совпадения
В подобных случаях водилось у запорожцев гнаться в ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на дороге, потому что пленные как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и
бог знает в каких местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский
приказ, но совещаться, как ровные между собою.
— Размежевались, батюшка, всё твоею милостью. Третьего дня сказку подписали. Хлыновские-то сначала поломались… поломались, отец, точно. Требовали… требовали… и
бог знает, чего требовали; да ведь дурачье, батюшка, народ глупый. А мы, батюшка, милостью твоею благодарность заявили и Миколая Миколаича посредственника удовлетворили; всё по твоему
приказу действовали, батюшка; как ты изволил приказать, так мы и действовали, и с ведома Егора Дмитрича всё действовали.
— Эх, ба-тень-ка! — с презрением, сухо и недружелюбно сказал Слива несколько минут спустя, когда офицеры расходились по домам. — Дернуло вас разговаривать. Стояли бы и молчали, если уж
Бог убил. Теперь вот мне из-за вас в
приказе выговор. И на кой мне черт вас в роту прислали? Нужны вы мне, как собаке пятая нога. Вам бы сиську сосать, а не…
— Боярин Дружина! — сказал торжественно Иоанн, вставая с своего места, — ты божьим судом очистился предо мною. Господь
бог, чрез одоление врага твоего, показал твою правду, и я не оставлю тебя моею милостью. Не уезжай из Слободы до моего
приказа. Но это, — продолжал мрачно Иоанн, — только половина дела. Еще самый суд впереди. Привести сюда Вяземского!
Советник. Так хорошее ли это дело? А в мое время всякий и с правым и неправым делом шел в
приказ и мог, подружась с судьею, получить милостивую резолюцию. В мое время дале не совались. У нас была пословица: до
Бога высоко, до царя далеко.
— А на-те вот, посмотрите… полюбуйтесь, — отвечал тот и вынул из портфеля журналы
Приказа, разорванные на несколько клочков. — Ей-богу, служить с ним невозможно! — продолжал старик, только что не плача. — Прямо говорит: «Мошенники вы, взяточники!.. Кто, говорит, какой мерзавец писал доклад?» — «Помилуйте, говорю, писал сам бухгалтер». — «На гауптвахту, говорит, его; уморю его там». На гауптвахту велел вам идти на три дня. Ступайте.
Увидел это господь
бог и спрашивает: «Отчего же ты, серая птаха, не хочешь слушать моего
приказа?
— Поверь же
Богу, Патап Максимыч, — вздумал продолжать удельный голова. — Нужные дела по
приказу есть, непременно надо мне домой поспешать.
И что же, это самое делает всякий христианин, когда он по
приказу урядника, губернатора, министра, царя делает дела, противные его совести и закону
бога: отбирает у бедняков имущество, судит, казнит, воюет.
Бастрюков в это утро находился в умилительно праздничном, проникновенном настроении. Он не рассуждал о
приказе и едва ли запомнил его подробности, хотя слушал, затаив дыхание, но он чувствовал всем своим существом, что случилось что-то очень значительное и хорошее, что правда взяла свое, и радовался за «людей», что им станет легче жить, радовался, что
бог умудрил царя, и на молебне особенно горячо за него молился.
— Здравствуй, верный дорогой, избранный воин мой… Со врагом храбрей воюй, ни о чем ты не горюй! Я тебя, сынок любезный, за твою за верну службу благодатью награжу — во царствие пределю, с ангелами поселю. Слушай от меня
приказ: оставайся,
Бог с тобой и покров мой над тобой.
— У нас кабель, а вот у капитана все понтоны попали в гости к японцам. Понтонному батальону приказали идти в прикрытие на Хуньхе, как пехоте. Отступают они, — а понтоны все вот они! «Чего вы не уехали?» — «Да нам не было
приказу». Так и бросили понтоны, еле успели увести лошадей!.. То есть такая бестолочь!.. Вот едут. Все без голов, ей-богу! Это вам только так кажется, что с головами. Головы все назади потеряны.
Главный врач встретил знакомого офицера, расспросил его насчет пути и опять повел нас сам, не беря проводника. Опять мы сбивались с дороги, ехали
бог весть куда. Опять ломались дышла, и несъезженные лошади опрокидывали возы. Подходя к Сахотазе, мы нагнали наш дивизионный обоз. Начальник обоза показал нам новый
приказ, по которому мы должны были идти на станцию Суятунь.
Помещения были готовы, мы собирались перевести в них больных из шатров. Вдруг новый
приказ: всех больных немедленно эвакуировать на санитарный поезд, госпиталям свернуться и идти — нам в деревню Суятунь, султановскому госпиталю — в другую деревню. Все мы облегченно вздохнули: слава
богу! будем стоять отдельно от Султанова!
«Надо во что бы то ни стало повидаться с ним, — пронеслось в ее уме, — и пусть прежде всего поклянется мне в любви да исполнит мой
приказ относительно Ермака, а там пусть едет с
Богом, авось такой же воротится».
— Скажите поход, господин фельдмаршал, и все, что носит звание воина в стане русском, почтет этот
приказ наградою царскою, милостию
Бога. Им наскучило стоять в бездействии: они изведали уже сладость победы.
— Поздравляю тебя, — сказал ему последний, — сейчас получен от императрицы
приказ произвести тебя в капралы вне очереди. Продолжай служить как служил до сих пор и без награды не останешься. Ступай с
Богом.
— Приказывать; не все же по
приказу делается… Тоже чувство должно быть в человеке, по чувству можно сделать: из-под палки-то заставлять с собой разговаривать тоже не всякому приятно… Надоел уж мне этот страх в людях ко мне… Хочется тоже, чтобы человек сам по себе обо мне вспомнил… Нет, я вижу, ты бесчувственный… Не ожидала я от тебя этого, Костинька, видит
Бог, не ожидала… Думаю, за все то, что я для тебя сделала…
— Дай
Бог вам успеха, — сказала Зарницына. — Мое дело выхлопотать от Сурмина
приказ его управляющему и написать письмо к мужу, чтобы он строго не взыскивал с Застрембецкого за просрочку по маршруту.
По
приказам — брадатые бояре, по городам — благочестивые и бородатые же воеводы, и те, и другие, и третьи строго соблюдают посты, по субботам ходят в баню, по воскресеньям — за крестными ходами, часто ездят по святым обителям на богомолья, отнюдь не дозволяют народу бесовских игр и ристалищ «яже от
бога отводят, к бесом же на пагубу приводят», истребляют театры, запрещают танцы, музыку, маскарады, воздвигают гонения на общечеловеческое, истинное просвещение, как на богохульное, святыми отцами не заповеданное и притом еще заморское, и пр. и пр.