Неточные совпадения
Еще в лакейской встретил я Ивиных, поздоровался с ними и опрометью пустился
к бабушке: я объявил ей о том, что
приехали Ивины, с таким выражением, как будто это известие должно было вполне осчастливить ее.
Когда княгиня выслушала стихи и осыпала сочинителя похвалами,
бабушка смягчилась, стала говорить с ней по-французски, перестала называть ее вы, моя милая и пригласила
приехать к нам вечером со всеми детьми, на что княгиня согласилась и, посидев еще немного, уехала.
Тит Никоныч и Крицкая ушли. Последняя затруднялась, как ей одной идти домой. Она говорила, что не велела
приехать за собой, надеясь, что ее проводит кто-нибудь. Она взглянула на Райского. Тит Никоныч сейчас же вызвался,
к крайнему неудовольствию
бабушки.
— Вот помещик
приехал! — сказала
бабушка, указывая на Райского, который наблюдал, как Савелий вошел, как медленно поклонился, медленно поднял глаза на
бабушку, потом, когда она указала на Райского, то на него, как медленно поворотился
к нему и задумчиво поклонился.
На другой день
к вечеру он получил коротенький ответ от Веры, где она успокоивала его, одобряя намерение его уехать, не повидавшись с ней, и изъявила полную готовность помочь ему победить страсть (слово было подчеркнуто) — и для того она сама, вслед за отправлением этой записки, уезжает в тот же день, то есть в пятницу, опять за Волгу. Ему же советовала
приехать проститься с Татьяной Марковной и со всем домом, иначе внезапный отъезд удивил бы весь город и огорчил бы
бабушку.
Роковой день приближался, все становилось страшнее и страшнее. Я смотрел на доктора и на таинственное лицо «
бабушки» с подобострастием. Ни Наташа, ни я, ни наша молодая горничная не смыслили ничего; по счастию,
к нам из Москвы
приехала, по просьбе моего отца, на это время одна пожилая дама, умная, практическая и распорядительная. Прасковья Андреевна, видя нашу беспомощность, взяла самодержавно бразды правления, я повиновался, как негр.
— Летела жар-птица, уронила золотое перо, а мы по следу и
приехали к тебе,
бабушка Маремьяна, — заговорил Мыльников, когда отодвинулось волоковое окно.
Чтобы не так было скучно
бабушке без нас, пригласили
к ней Елизавету Степановну с обеими дочерьми, которая обещала
приехать и прожить до нашего возвращенья, чему отец очень обрадовался.
Милая моя сестрица была так смела, что я с удивлением смотрел на нее: когда я входил в комнату, она побежала мне навстречу с радостными криками: «Маменька
приехала, тятенька
приехал!» — а потом с такими же восклицаниями перебегала от матери
к дедушке,
к отцу,
к бабушке и
к другим; даже вскарабкалась на колени
к дедушке.
К обеду
приехали бабушка, тетушка и дяди; накануне весь дом был вымыт, печи жарко истоплены, и в доме стало тепло, кроме залы, в которую, впрочем, никто и не входил до девяти ден.
В восьмой день мы
приехали ночевать в Неклюдово
к Кальпинским, где узнали, что
бабушка и тетушка здоровы.
После этого долго шли разговоры о том, что
бабушка к Покрову просила нас
приехать и в Покров скончалась, что отец мой именно в Покров видел страшный и дурной сон и в Покров же получил известие о болезни своей матери.
— Чего ждать-то! Я вижу, что ты на ссору лезешь, а я ни с кем ссориться не хочу. Живем мы здесь тихо да смирно, без ссор да без свар — вот бабушка-старушка здесь сидит, хоть бы ее ты посовестился! Ну, зачем ты
к нам
приехал?
Сейчас послали грамоту
к Степану Михайловичу и просили позволения, чтоб внучка, во время отсутствия своего опекуна и брата
приехала погостить
к бабушке, но получили короткий ответ; «что Параше и здесь хорошо и что если желают ее видеть, то могут
приехать и прогостить в Троицком сколько угодно».
Прасковья Ивановна плакала и просилась
к бабушке, особенно узнав, что майор скоро
приедет, но ее не пустили из уважения
к приказанию братца Степана Михайловича.
После смерти отца она сначала жила у
бабушки Бактеевой, потом
приезжала и гостила подолгу в Троицком и, наконец, Степан Михайлович перевез ее на житье
к себе.
— Ну,
бабушка Татьяна, говорите: слава Богу! Все устроил… Завтра с Гордеем Евстратычем вместе поедем сначала
к Колобовым, а потом
к Савиным. Матрена Ильинишна кланяется вам и Агнея Герасимовна тоже… Старушки чуть меня не расцеловали и сейчас же
к вам
приедут, как мы съездим
к ним с визитом.
Но графиня Антонида, долго ждав бабушкиного визита, вдруг возымела побуждение смирить себя пред невежливою родственницей до уничижения. Она прислала
к бабушке одну из своих адъютантш в карете с просьбою отпустить
к ней для свидания княжну Анастасию, или, если ей в этом будет отказано, то назначить ей время, когда она сама может
приехать повидаться с племянницею.
Я уже помню себя, хотя, впрочем, очень маленькою девочкою, когда
бабушка один раз прислала
к нам звать maman со всеми детьми, чтобы мы
приехали к обедне, которую проездом с епископской кафедры на архиепископскую будет служить архиерей, этот самый брат дьяконицы Марьи Николаевны.
Когда родоначальник известного ныне богатого дома, Николай Патрикеевич Сударичев, получив звание архитектора,
приехал повидаться
к отцу,
бабушка, разумеется, пожелала, чтобы «Николашу» ей представили, и, обласкав его, она подарила ему часы, сто рублей «на пару платья» и — о ужас! — велела ему прийти
к столу с нею обедать…
Я сама уже помню, как
бабушка выслала раз из гостиной одного молодого петербургского придворного, который,
приехав к ней с своим отцом, резко судил о старших.
Бабушка пред ним тотчас же извинилась.
Бабушка распечатала пакет и прочитала, что граф желает ей представиться и просит позволения
к ней
приехать в какой она назначит день.
К тому же это полутаинственное посещение
бабушкою мастерской Кипренского вместе с графом, с которым она
приезжала в одной карете, дало повод
к толкам об их большом дружестве, из которого делались произвольные выводы, все сходившиеся
к тому, что княгиня, вероятно, наскучила вдовством и того и гляди выйдет за графа замуж.
—
Бабушка больна, она не может
к вам
приехать, — лепетал на французском языке ребенок, — и она вам прислала! — заключил он, показывая большой пакет.
— Здесь, здесь! — подхватила Настенька. — Он здесь, я это знаю. У нас было условие, тогда еще, в тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали все, что я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулять, именно на эту набережную. Было десять часов; мы сидели на этой скамейке; я уже не плакала, мне было сладко слушать то, что он говорил… Он сказал, что тотчас же по приезде придет
к нам, и если я не откажусь от него, то мы скажем обо всем
бабушке. Теперь он
приехал, я это знаю, и его нет, нет!
В Орле, когда
бабушка приезжала к нам, дружбой ее пользовались соборный отец Петр, купец Андросов и Голован, которых для нее и «призывали
к разговору».
Почти каждое лето
приезжал он, обыкновенно очень больной,
к бабушке, чтобы отдохнуть и поправиться.
Дело в том, что с тех пор, как
приехала бабушка со своим штатом, все заботы по дому и хозяйству, лежавшие на ней, перешли
к Анне, горничной княгини. Теперь не Барбалэ, а Анна или хорошенькая Родам бегала по комнатам, звеня ключами, приготовляя стол для обедов и завтраков или разливая по кувшинам сладкое и легкое грузинское вино. Я видела, как даже осунулась Барбалэ и уже не отходила от плиты, точно боясь потерять свои последние хозяйственные обязанности.
И потому
бабушка запрещала так называть ее при посторонних людях; в случае же, если внучки посещали сыновей ее, да
к ней в это время
приезжал Людвикович, так их опрометью выпроваживали в задние комнаты.
И сделалась она этим нам невыносима, а между тем в особые семейные дни, когда собирались все родные и
приезжали важные гости,
бабушку вспоминали, о ней спрашивали, и потому ее выводили и сажали
к столу, — что было и красиво, потому что она была кавалерственная дама, но тут от нее и начиналось «сокрушение», а именно, привыкши одна вязать чулок, она уже не могла сидеть без дела, и пока она ела вилкой или ложкой, то все шло хорошо, но чуть только руки у нее освободятся, она сейчас же их и потащит
к своему носу…