Неточные совпадения
12-го
апреля, кучами возят провизию. Сегодня пригласили Ойе-Саброски и переводчиков обедать, но они вместо двух часов
приехали в пять. Я не видал их; говорят, ели много. Ойе ел мясо
в первый раз
в жизни и
в первый же раз, видя горчицу, вдруг, прежде нежели могли предупредить его, съел ее целую ложку: у него покраснел лоб и выступили слезы. Губернатору послали четырнадцать аршин сукна, медный самовар и бочонок солонины, вместо его подарка. Послезавтра хотят сниматься с якоря, идти к берегам Сибири.
Третьего
апреля к вечеру Гарибальди
приехал в Соутамтон. Мне не хотелось видеть его прежде, чем его завертят, опутают, утомят.
Во-вторых, с минуты на минуту ждут тетенек-сестриц (прислуга называет их «барышнями»), которые накануне преображеньева дня
приезжают в Малиновец и с этих пор гостят
в нем всю зиму, вплоть до конца
апреля, когда возвращаются
в свое собственное гнездо «Уголок»,
в тридцати пяти верстах от нашей усадьбы.
В апреле, совсем неожиданно,
приехал в свою усадьбу местный землевладелец, он же и главный попечитель школы, Андрей Степаныч Аигин. Прибыл он затем, чтобы продать леса и на вырученные деньги прожить лето за границей. Операция предстояла несложная, но Аигин предположил пробыть
в деревне до мая, с тем чтобы, кстати, учесть управителя, возобновить на всякий случай связи с местными властями и посмотреть на школу.
1-го
апреля. Вечером. Донесение мое о поступке поляков, как видно, хотя поздно, но все-таки возымело свое действие. Сегодня утром
приехал в город жандармский начальник и пригласил меня к себе, долго и
в подробности обо всем этом расспрашивал. Я рассказал все как было, а он объявил мне, что всем этим польским мерзостям на Руси скоро будет конец. Опасаюсь, однако, что все сие, как назло, сказано мне первого
апреля. Начинаю верить, что число сие действительно обманчиво.
20-е
апреля.
Приезжал ко мне приятный карлик и сообщил, что Марфа Андревна указала, дабы каждогодне на летнего Николу, на зимнего и на Крещение я был трижды приглашаем служить к ней
в плодомасовскую церковь, за что мне через бурмистра будет платимо жалованье 150 руб., по 50 руб. за обедню. Ну, уж эти случайности! Чего доброго, я их даже бояться стану.
Вернувшись 8
апреля с прогулки, Хаджи-Мурат узнал, что
в его отсутствие
приехал чиновник из Тифлиса.
Я не знаю, что бы со мной было, если б и
в третий срок я не получил письма; но
в середине недели, именно поутру
в среду 14
апреля, мой добрый Евсеич, после некоторого приготовления, состоявшего
в том, что «верно, потому нет писем, что матушка сама едет, а может быть, и
приехала», объявил мне с радостным лицом, что Марья Николавна здесь,
в гимназии, что без доктора ее ко мне не пускают и что доктор сейчас
приедет.
Тогда Яков рассказал ему, что лошадь у них пала, хлеб весь они съели еще
в начале февраля; заработков не было. Сена тоже не хватило, корова чуть с голоду не сдохла. Пробились кое-как до
апреля, а потом решили так: ехать Якову после пахоты к отцу, на заработки, месяца на три. Об этом они написали ему, а потом продали трех овец, купили хлеба да сена, и вот Яков
приехал.
Сам Султанов получил за мукденский бой очень крупную награду. Однажды,
в апреле месяце, корпусный
приехал на обед к Султанову и за обедом торжественно повесил ему на шею Анну второй степени с мечами.
1-е
апреля, вечером. Донесение мое о поступке поляков, как видно, хотя поздно, но все-таки возымело свое действие. Сегодня утром
приехал в город жандармский начальник Бржебржицкий и, пригласив меня к себе, долго и
в подробности обо всем этом расспрашивал. Я рассказал все, как было; а он объявил мне, что всем этим польским мерзостям на Руси скоро будет конец. Опасаюсь, однако, что все сие, как на зло, сказано мне первого
апреля. Начинаю верить, что число сие действительно обманчиво.