Неточные совпадения
Флигель, в который
привел меня Гаврила, назывался «новым флигелем» только
по старой
памяти, но выстроен был уже давно, прежними помещиками.
— Так не обидься, пожалуйста, я тебе в бричку сослала шелковый отрез на платье… Не тебе, понимаешь, а жене твоей… на
память и в благодарность, что пешком шла, когда ты мне трубача
привез, — добавила княгиня, видя, что гость начал как-то необыкновенно отдуваться и хлопать себя пальцем
по левой ноздре.
Арефа лежал без
памяти, когда в тюрьму
привели новых преступников. Это были свои заводские двоеданы, провинившиеся на уроках. Они пожалели Арефу и отваживались с ним
по две ночи. Тут уж смилостивился и приказчик и велел расковать дьячка.
…На масленице Ерданская
привезла Алексея из города в розвальнях оборванного, избитого, без
памяти. Ерданская и Никита долго растирали его тело тёртым хреном с водкой, он только стонал, не говоря ни слова. Артамонов зверем метался
по комнате, засучивая и спуская рукава рубахи, скрипя зубами, а когда Алексей очнулся, он заорал на него, размахивая кулаком...
Что делать?
Сама ты рассуди. Князья не вольны,
Как девицы — не
по сердцу они
Себе подруг берут, а
по расчетам
Иных людей, для выгоды чужой.
Твою печаль утешит бог и время.
Не забывай меня; возьми на
памятьПовязку — дай, тебе я сам надену.
Еще с собой
привез я ожерелье —
Возьми его. Да вот еще: отцу
Я это посулил. Отдай ему.
Одна добрая женщина, которая шла
по улице, остановилась над Лизою, лежавшею на земле, и старалась
привести ее в
память.
«Дивно устроен свет наш! — думал я, идя третьего дня
по Невскому проспекту и
приводя на
память эти два происшествия.
Мальчик перестал читать и задумался. В избушке стало совсем тихо. Стучал маятник, за окном плыли туманы… Клок неба вверху
приводил на
память яркий день где-то в других местах, где весной поют соловьи на черемухах… «Что это за жалкое детство! — думал я невольно под однотонные звуки этого детского голоска. — Без соловьев, без цветущей весны… Только вода да камень, заграждающий взгляду простор божьего мира. Из птиц — чуть ли не одна ворона,
по склонам — скучная лиственница да изредка сосна…»
Писем не
привез, на речах подал весть, что Патап Максимыч,
по желанью Марьи Гавриловны, снарядил было в путь обеих дочерей, но вдруг с Настасьей Патаповной что-то попритчилось, и теперь лежит она без
памяти, не знают, в живых останется ли.
Трафилось так, что лучше нарочно и первостатейный сочинитель не придумает: благоволите вспомнить башмаки, или, лучше сказать, историю о башмаках, которые столь часто были предметом шуток в наших собеседованиях, те башмаки, которые Филетер обещал принести Катерине Астафьевне в Крыму и двадцать лет купить их не собрался, и буде вы себе теперь это
привели на
память, то представьте же, что майор, однако, весьма удачно сию небрежность свою поправил, и идучи,
по освобождении своем, домой, первое, что сделал, то зашел в склад с кожевенным товаром и купил в оном для доброй супруги своей давно ею жданные башмаки, кои на нее на мертвую и надеты, и в коих она и в гроб нами честно положена, так как, помните, сама не раз ему говорила, что „придет-де та пора, что ты купишь мне башмаки, но уже будет поздно, и они меня не порадуют“.
На скором поезде между чешской Прагой и Веной я очутился vis-à-vis с неизвестным мне славянским братом, с которым мы вступили
по дороге в беседу. Предметом наших суждений был «наш век и современный человек». И я, и мой собеседник находили много странного и в веке, и в человеке; но чтобы не впадать в отчаяние, я
привел на
память слово Льва Толстого и сказал...