Неточные совпадения
Князь Сережа (то есть князь Сергей Петрович, так и буду его называть)
привез меня
в щегольской пролетке на
свою квартиру, и первым делом я удивился великолепию его
квартиры.
Понятное дело, что подобный разговор не мог ни к чему
привести, и стороны расстались самым естественным образом, то есть Головинский, при содействии Егора и кучера, вытолкал бушевавшего Гордея Евстратыча из
своей квартиры в шею.
Капитан принес
свою книгу и счеты. Справившись с книгой и пощелкав минуты две на счетах, он объявил сумму, которую должен был ему Гельфрейх за
квартиру до конца месяца и за обеды. Семен Иванович расплатился, и мы весьма дружелюбно расстались. Когда вынесли вещи, Семен Иванович взял под мышку рыжего кота, давно уже беспокойно тершегося у его ног, подняв хвост палочкой вверх и изредка коротко мяукая (вероятно, опустошенный вид комнаты
привел его
в тревожное настроение), и мы уехали.
Когда он встретил
своих на станции железной дороги,
привез их
в свою освещенную готовую
квартиру и лакей
в белом галстуке отпер дверь
в убранную цветами переднюю, а потом они вошли
в гостиную, кабинет и ахали от удовольствия, — он был очень счастлив, водил их везде, впивал
в себя их похвалы и сиял от удовольствия.
— Ну, думала, — продолжала Катерина Архиповна: — приехала
в Москву, наняла почище
квартиру, думала, дело делом, а может быть, бог
приведет и дочерей устроить. Вот тебе теперь и чистота. Одними окурками насорит все комнаты. Вот
в зале здесь с
своим прекрасным гардеробом расположится, — принимай посторонних людей. Подумали ли вы хоть о гардеробе-то
своем? Ведь здесь столица, а не деревня;
в засаленном фраке — на вас все пальцем будут показывать.
Полонский жил тогда со
своей молоденькой первой женой (русской парижанкой, дочерью псаломщика Устюшкова)
в доме известного архитектора Штакеншнейдера и
привел меня из
своей квартиры в хозяйский обширный апартамент, где по воскресеньям давали вечера литературно-танцевальные.
С ним — как я уже рассказывал раньше — Балакирев познакомил меня еще
в конце 50-х годов, когда я, студентом,
привез в Петербург
свою первую комедию"Фразеры". На
квартире Стасова я ее и читал. Там же, помню, были и какие-то художники.
Точно какая фея послала мне Лизу, когда я, приехав
в Женеву, отыскивал их
квартиру. Она возвращалась из школы с ученической сумкой за плечами и
привела меня к
своей матери, где я и отобедал. С ее матерью у меня
в Париже сложились весьма ровные, но суховатые отношения. Я здесь не стану вдаваться
в разбор ее личности; но она всегда при жизни Герцена держала себя с тактом
в семье, где были его взрослые дочери, и женой она себя не выставляла.
Я с нею познакомился, помнится,
в 1915 или 1916 году. На каком-то исполнительном собрании
в московском Литературно-художественном кружке меня к ней подвел и познакомил журналист Ю. А. Бунин, брат писателя. Сидел с нею рядом. Она сообщила, что
привезла с собою из Нижнего
свои воспоминания и хотела бы прочесть их
в кругу беллетристов. Пригласила меня на это чтение — на Пречистенку,
в квартире ее друга
В. Д. Лебедевой, у которой Вера Николаевна остановилась.
В голове Палтусова разыгрывалась сцена. Вот он
привозит свои бумаги. Это будет сегодня вечером. Старик приготовит сумму… Она у него есть — он врет. Он увидит процентные бумаги вместо брильянтов, но можно ему что-нибудь наговорить. Не все ли ему равно? Он пойдет за деньгами… Броситься на него… Раз, два!.. А собаки? А люди? Разве так покончил со стариком недавно
в Петербурге саперный офицер? То было
в квартире. Даже кухарку услал… Да и то поймали.
Надо заметить, что Степан, ехавший следом за
своим барином с вещами, поотстал от него на дороге и прибыл только на другой день
в Петербург, но имел менее причин к рассеянности, а потому твердо помнил адрес Ивана Сергеевича Дмитревского, который Оленин дал ему
в Москве, и
привез вещи прямо
в квартиру дяди Виктора Павловича.
К счастью, скоро попался ему навстречу молодой помещик Подснежников, успокоил его, поскакал с ним за лекарем и
привез обоих
в своем экипаже на
квартиру Мамаева.
Ростов
привез их
в свою стоянку, поместил
в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их.