Интенданты были очень горды, что опоздали с ними всего на месяц: в русско-турецкую войну полушубки
прибыли в армию только в мае [Впрочем, как впоследствии выяснилось, особенно гордиться было нечего: большое количество полушубков пришло в армию даже не в мае, а через год после заключения мира. «Новое Время» сообщало в ноябре 1906 года: «В Харбин за последнее время продолжают прибывать как отдельные вагоны, так и целые поезда грузов интендантского ведомства, состоящих главным образом из теплой одежды.
Неточные совпадения
С того дня, как умер сын его Джигангир и народ Самарканда встретил победителя злых джеттов [Джетты — жители Моголистана, включавшего
в себя Восточный Туркестан, Семиречье и Джунгарию.] одетый
в черное и голубое, посыпав головы свои пылью и пеплом, с того дня и до часа встречи со Смертью
в Отраре, [Тимур умер во время похода к границам Китая, когда его
армия прибыла в Отрар.] где она поборола его, — тридцать лет Тимур ни разу не улыбнулся — так жил он, сомкнув губы, ни пред кем не склоняя головы, и сердце его было закрыто для сострадания тридцать лет!
Слухи об отозвании Витте оказались неверными. Он
прибыл в Вашингтон, начались переговоры. С жадным вниманием все следили за ходом переговоров. «Вестник Маньчжурских
Армий» брался с бою. А здешнее начальство все старалось «поддержать дух»
в войсках. Командир одного из наших полков заявил солдатам, что мира желают только жиды и студенты.
— Порт-Артур во всяком случае продержится еще с полгода. Скоро
прибудет шестнадцатый корпус, тогда, бог даст, маньчжурская
армия перейдет
в наступление.
«Сейчас получил я, граф Александр Васильевич, известие о настоятельном желании венского двора, чтобы вы предводительствовали
армиями его
в Италии, куда и мои корпусы Розенберга и Германа идут. Итак по сему и теперешних европейских обстоятельствах, долгом почитаю не от своего только лица, но от лица и других, предложить вам взять дело
в команду на себя и
прибыть сюда для отъезда
в Вену.
Армия «комиссионеров» не редела от этих потерь, новые члены
прибывали в усиленной пропорции — все слои столичного общества выбрасывали
в нее своих так или иначе свихнувшихся представителей: и уволенный без права поступления на службу чиновник, и выключенный из духовного причетник, и выгнанный из полка офицер, разорившийся помещик, сбившийся с настоящей дороги дворянин, порой даже титулованный — все, что делалось подонками столицы, — все они были «комиссионерами».
Долго
в размышлении стояла осиротевшая шайка; наконец решили выбрать трех уполномоченных послов и послать к становому
в Пропойск с предложением сдачи без всякой капитуляции, только с просьбой
прибыть поспешней, дабы предупредить нападение крестьян. Ночью
прибыл становой, насчитал 140 человек оставшихся под ружьем, обезоружил их и на другой день торжественно вступил
в Пропойск с приведенной им главной
армией, положившей перед ним оружие.
Приняв командованье над
армиями, Кутузов вспомнил, о князе Андрее и послал ему приказание
прибыть в главную квартиру.
К Кутузову накануне
прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с
армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение,
в числе прочих доказательств
в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение,
в котором приходили войска из России.