Неточные совпадения
По дну длинных балок, прорезывающих террасы в
направлении, перпендикулярном к
линии тальвега долины, текут небольшие извилистые ручейки. Около их устьев кустарники прерываются, и их места занимают тростники и обыкновенная полынь саженной высоты, оспаривающие друг у друга открытые и сухие места.
Спускаться
по таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой
линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа.
По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С веселым шумом бежала вода вниз
по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
Борьба шла в разных
направлениях,
по нескольким
линиям.
Вся его полурота вместо двух прямых стройных
линий представляла из себя безобразную, изломанную
по всем
направлениям, стеснившуюся, как овечье стадо, толпу.
В это время в том
направлении,
по которому смотрели эти господа, за артиллерийским гулом послышалась ужасная трескотня ружей, и тысячи маленьких огней, беспрестанно вспыхивая, заблестели
по всей
линии.
Подойдя однажды к платформе, я увидел на ней Урманова, Он стоял на краю и смотрел
по направлению к Москве. Полотно дороги лежало между откосами насыпи, пустынное, с двумя парами рельсов и
линией телеграфных столбов. Взгляд убегал далеко вперед, за этими суживающимися полосками, которые терялись вдали, и над ними вился тот дымок или туман,
по которому узнается присутствие невидного большого и шумного города.
Спускались сумерки.
По линии, в
направлении к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это шел товарный поезд. Беременная сторожиха выползла из будки. Больной ребенок был у нее на одной руке, сигнальный фонарь в другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под землей. Потом это перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый поезд прогромыхал мимо платформы.
Баба ушла в будку. Тусклым светляком приполз сторож, возвращавшийся с
линии. Он поставил фонарик на скамейку, огнем к стенке и тоже скрылся в избушке. Огонь погас. На
линии все стихло. Только огоньки
по направлению к Москве тихо мерцали, смешиваясь и переливаясь.
Как скоро я убедился, они вошли не в проход, а в круглую комнату; правая часть ее была от меня скрыта, —
по той косой
линии направления, как я смотрел, но левая сторона и центр, где остановились эти два человека, предстали недалеко от меня, так что я мог слышать весь разговор.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль
по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом
по горизонтальной
линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится
по этому новому
направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль
по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
С вершины шихана открывалась широкая горная панорама, уходившая в сине-фиолетовую даль волнистой
линией; в двух местах горы скучивались в горные узлы, от которых беспорядочно разбегались горки
по всем
направлениям, как заблудившееся стадо овец.
Аксютка подобрала одною рукой подол, и хотя вследствие этого уже не могла махать обеими руками, замахала одною вдвое сильнее, поперек
линий своего
направления, и полетела. Ей было страшно, и она чувствовала, что ежели бы она увидала или услыхала что бы то ни было, хоть свою мать живую, она бы пропала со страху. Она летела, зажмурившись,
по знакомой тропинке.
Перед самым началом войны 1914 г. между обоими
направлениями наметилось некоторое сближение, которое, по-видимому, и стало бы «магистральной
линией» развития русской философии, если бы развитие это не было прервано разразившейся в 1917 г. катастрофой.
Потом они оба поднялись со скамьи и бодро зашагали
по направлению Васильевского Острова, где в одной из отдаленных
линий находилась скромная квартирка Ольги Корелиной; приютившая под кровом своим и её юного брата, — Горю.
И все
направление нашего духа
по линии наименьшего сопротивления,
по линии мировой данности, вся пассивная послушность духа говорят за то, что в мире нет свободы и нет смысла, нет того, к чему дух рвется.
Тот моментально поднялся с места и стал любезен и разговорчив. Он обстоятельно и подробно объяснил, что оборванца зовут Василий Васильевич Луганский, что он из дворян, был когда-то «на
линии», да теперь видимо скопытился и стад «бросовый» человек. Живет он втроем на кухне подвального этажа на дворе, насупротив выгребной ямы. Дворник даже указал рукой
по направлению этой кухни.
Он ехал почти
по передней
линии. Несколько всадников скакали
по направлению к нему. Это были наши лейб-уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.