Неточные совпадения
Улица напоминает любой наш уездный город в
летний день, когда полуденное солнце жжет беспощадно, так что ни одной живой души не видно нигде; только ребятишки безнаказанно, с непокрытыми головами, бегают
по улице и звонким криком нарушают безмолвие.
В мягких, глубоких креслах было покойно, огни мигали так ласково в сумерках гостиной; и теперь, в
летний вечер, когда долетали с
улицы голоса, смех и потягивало со двора сиренью, трудно было понять, как это крепчал мороз и как заходившее солнце освещало своими холодными лучами снежную равнину и путника, одиноко шедшего
по дороге; Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и все-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли всё такие хорошие, покойные мысли, — не хотелось вставать.
Много пилось воды в
летнюю жару, когда пыль клубилась тучами
по никогда не метенным
улицам и площадям.
А на дворе между тем не на шутку разыгралась весна. Крыши домов уж сухи; на обнаженных от льдяного черепа
улицах стоят лужи; солнце на пригреве печет совершенно по-летнему. Прилетели с юга птицы и стали вить гнезда; жаворонок кружится и заливается в вышине колокольчиком. Поползли червяки; где-то в вскрывшемся пруде сладострастно квакнула лягушка. Огнем залило все тело молодой купчихи Бесселендеевой.
Время было
летнее, окошки отворены; вдруг залилась в воздухе русская песня
по Дворянской
улице города Уфы; генерал бросился к окошку:
по улице шли трое молодых унтер-офицеров, один из них пел песню; генерал приказал их схватить и каждому дать
по триста палок.
Мелькнул справа пролет на Банную гору и скрытую под горой реку, потом долго ехали
по Московской
улице, и на тротуарах было оживление, шаркали ногами, мелькали белые женские платья и
летние фуражки: шли на музыку в городской сад.
Так шли дела, когда однажды в жаркий
летний полдень, в начале каникул, я шел с Фроимом и Израилем
по улице города, невдалеке от Васиного дома. В перспективе
улицы, в направлении от бывшей «заставы», показалась странная колымага архаической наружности с крытым верхом. Она была запряжена тройкой худых почтовых лошадей и вся покрыта густым слоем пыли, которая лениво моталась над кузовом, подымаемая ногами кляч.
Всегда чудный ее голос получил в это время необыкновенную силу, и торжественные его звуки разносились
по целой
улице, так что толпы народа собирались перед растворенными окнами их дома: окна были раскрыты от нестерпимого
летнего зноя.
Ребятишки босиком, в одних рубашонках, по-летнему, кишат на
улице, бегают
по всполью — обедать даже не скоро домой загонишь их… Стоном стоят тоненькие детские голоса… Жмурясь и щурясь, силятся они своими глазенками прямо смотреть на солнышко и, резво прыгая, поют ему весеннюю песню...
Я уже несколько дней назад вывесил на дверях объявление о бесплатном приеме больных; до сих пор, однако, у меня был только один старик эмфизсматик да две женщины приносили своих грудных детей с
летним поносом. Но все в Чемеровке уже знают меня в лицо и знают, что я доктор. Когда я иду
по улице, зареченцы провожают меня угрюмыми, сумрачными взглядами. Мне теперь каждый раз стоит борьбы выйти из дому; как сквозь строй, идешь под этими взглядами, не поднимая глаз.
Этот бедный, глуповатый чудак, которого я люблю тем сильнее, чем оборваннее и грязнее делается его
летнее франтоватое пальто, пять месяцев тому назад прибыл в столицу искать должности
по письменной части. Все пять месяцев он шатался
по городу, просил дела и только сегодня решился выйти на
улицу просить милостыню…
Стояли петербургские белые ночи, для меня еще до того не виданные. Я много ходил
по городу, пристроивая своего Лемана. И замечательно, как и провинциальному студенту Невская"перспектива"быстро приедалась! Петербург внутри города был таким же, как и теперь, в начале XX века. Что-то такое фатально-петербургское чувствовалось и тогда в этих безлюдных широких
улицах, в
летних запахах, в белесоватой мгле, в дребезжании извозчичьих дрожек.
Вечером
летнего дня шел он
по главной
улице города на Двине.
Выждав минуту, когда в зале снова заиграли, Павел осторожно выглянул в пустую столовую, прошел ее и возле ванной, где висело кучею ненужное платье, отыскал свою старенькую
летнюю шинель. Потом быстро прошел кухню и
по черной лестнице спустился во двор, а оттуда на
улицу.