Неточные совпадения
В маленьком грязном нумере, заплеванном
по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор, в пропитанном удушливым запахом нечистот воздухе, на отодвинутой от стены кровати лежало покрытое одеялом
тело. Одна рука этого
тела была сверх одеяла, и огромная, как грабли, кисть этой руки непонятно была прикреплена к тонкой и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова лежала
боком на подушке. Левину видны были потные редкие волосы на висках и обтянутый, точно прозрачный лоб.
А ляшские
тела, увязавши как попало десятками к хвостам диких коней, пустили их
по всему полю и долго потом гнались за ними и хлестали их
по бокам.
В то время, как Нехлюдов входил в комнату, Mariette только что отпустила что-то такое смешное, и смешное неприличное — это Нехлюдов видел
по характеру смеха, — что добродушная усатая графиня Катерина Ивановна, вся сотрясаясь толстым своим
телом, закатывалась от смеха, а Mariette с особенным mischievous [шаловливым] выражением, перекосив немножко улыбающийся рот и склонив на
бок энергическое и веселое лицо, молча смотрела на свою собеседницу.
Невдалеке от нас на поверхности спокойной воды вдруг появился какой-то предмет. Это оказалась голова выдры, которую крестьяне в России называют «порешней». Она имеет длинное
тело (1 м 20 см), длинный хвост (40 см) и короткие ноги, круглую голову с выразительными черными глазами, темно-бурую блестящую шерсть на спине и с
боков и серебристо-серую на нижней стороне шеи и на брюхе. Когда животное двигается
по суше, оно сближает передние и задние ноги, отчего
тело его выгибается дугою кверху.
С первого же взгляда я узнал маньчжурскую пантеру, называемую местными жителями барсом. Этот великолепный представитель кошачьих был из числа крупных. Длина его
тела от носа до корня хвоста равнялась 1,4 м. Шкура пантеры, ржаво-желтая
по бокам и на спине и белая на брюхе, была покрыта черными пятнами, причем пятна эти располагались рядами, как полосы у тигра. С
боков, на лапах и на голове они были сплошные и мелкие, а на шее, спине и хвосте — крупные, кольцевые.
Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги воды, скатывающейся с его пушистого
тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине,
боках и в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло
по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно в нем.
Он убил ее, и когда посмотрел на ужасное дело своих рук, то вдруг почувствовал омерзительный, гнусный, подлый страх. Полуобнаженное
тело Верки еще трепетало на постели. Ноги у Дилекторского подогнулись от ужаса, но рассудок притворщика, труса и мерзавца бодрствовал: у него хватило все-таки настолько мужества, чтобы оттянуть у себя на
боку кожу над ребрами и прострелить ее. И когда он падал, неистово закричав от боли, от испуга и от грома выстрела, то
по телу Верки пробежала последняя судорога.
Созонт медленно водил руками
по телу женщины, она уклонялась, повёртываясь к нему
боком и отводя его руки бережными движениями своих.
Дудка шагал не быстро, но широко, на ходу его
тело качалось, наклоняясь вперёд, и голова тоже кланялась, точно у журавля. Он согнулся, положил руки за спину, полы его пиджака разошлись и болтались
по бокам, точно сломанные крылья.
Потом, раскинув руки, свалился на
бок, замер, открыв окровавленный, хрипящий рот; на столе у постели мигала свеча,
по обезображенному
телу ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет. В ногах у него молча и подавленно стояли братья, отец шагал
по комнате и спрашивал кого-то...
громко, во всю мочь голоса поет Меркулов и с удовольствием думает о том, как сладко ему будет сейчас вытянуться усталым
телом на высоко взбитой охапке соломы.
По обеим сторонам дороги идут вспаханные поля, и
по ним ходят, степенно переваливаясь с
боку на
бок, черно-сизые, блестящие грачи. Лягушки в болотцах и лужах кричат дружным, звенящим, оглушительным хором. Тонко пахнет цветущая верба.
Вавило ударил левой рукой «под душу» Симе и сжал его шею всеми десятью пальцами; пальцы сжимались всё крепче, под ними хрустели хрящи, руки Симы повисли вдоль
тела и шарили
по бокам, точно отыскивая карманы.
Ноги не укладывались, всему
телу было неудобно, и она повернулась на другой
бок.
По спальне с жужжаньем летала большая муха и беспокойно билась о потолок. Слышно было также, как в зале Григорий и Василий, осторожно ступая, убирали столы; Ольге Михайловне стало казаться, что она уснет и ей будет удобно только тогда, когда утихнут эти звуки. И она опять нетерпеливо повернулась на другой
бок.
Новые картины показывают Пикколо стоящим рядом со слоном; затем Пикколо стоит на стуле, опершись спиною на слоновий
бок, затем широко распростирает руки
по телу слона, прижавшись к нему грудью…
Но актер не переставал кричать и цепляться за ноги Файбиша. Ужас, овладевший им, совершенно помрачил его рассудок и сковал память. Он не помнил, как Файбиш колотил его стволом револьвера
по голове, не слыхал его угроз и очнулся только тогда, когда после жестокого удара ногой в спину он покатился
боком по льду, сметая своим
телом снег.
И тем, кто хочет унизить и отвергнуть пол, приходится по-богумильски понимать рождение Спасителя как исхождение «из
боку» (через ребро) и отрицать пол в прославленном после воскресения
теле Спасителя, допуская коренную греховную поврежденность Его земного
тела.
По следам видно было также, что тигр долго бился, чтобы достать наконечник: он ложился на
бок, круто сгибал свое
тело, упираясь лапами во всякую неровность льда.
Поигравши
телом, акула нехотя подставляет под него пасть, осторожно касается зубами, и парусина разрывается во всю длину
тела, от головы до ног; один колосник выпадает и, испугавши лоцманов, ударивши акулу
по боку, быстро идет ко дну.
Белая атласная юбка была покрыта второй юбкой из крепдешина, слегка подобранной и отделанной крупными, величиной в орех, золотыми шариками.
По обоим
бокам, от самого лифа, спускались углами атласные полотнища золотистого цвета; лиф из крепдешина, с золотыми же шариками, был низко вырезан на стане и на груди окаймлен белым тюлевым рюшем, красиво оттенявшим розовато-белое
тело молоденькой женщины.
Она приподняла меня, и мы отделились от земли и неслись в каком-то пространстве, в облаках серебристого света. Она наклонила ко мне свое лицо. Я слышал ее дыхание, — оно было горячо, как огонь; я прильнул губами к ее раскаленным губам и ощутил, что жар ее дыхания наполнял меня всего, проходя горячей струей
по всем фибрам моего
тела, и лишь ее руки леденили мне спину и
бока.
Белые цветы стройными, красивыми рядами тянулись
по бокам аллеи, которая вела к белоснежному дворцу с колоннами и огромной террасой. На террасе находилось много, много людей в пестрых полосатых одеждах, со смуглыми лицами, с бронзовыми
телами. Посреди них сидел человек с красной бородой, с обмотанной чем-то белым головою, с яркими губами и с таким грозным лицом, что при одном взгляде на него Галя вся затрепетала от страха.