Неточные совпадения
Зачем, когда в душе у нее была буря, и она
чувствовала, что стоит на повороте жизни, который может иметь ужасные последствия, зачем ей в эту минуту надо было притворяться пред
чужим человеком, который рано или поздно узнает же всё, — она не знала; но, тотчас же смирив в себе внутреннюю бурю, она села и стала говорить с гостем.
Пьян ты, что ли?» Селифан
почувствовал свою оплошность, но так как русский человек не любит сознаться перед другим, что он виноват, то тут же вымолвил он, приосанясь: «А ты что так расскакался? глаза-то свои в кабаке заложил, что ли?» Вслед за сим он принялся отсаживать назад бричку, чтобы высвободиться таким образом из
чужой упряжи, но не тут-то было, все перепуталось.
На ее пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на
чужом, — своим не могла признать она в этот момент, не
чувствовала палец свой.
— Ну, так я вам скажу, что он… не то что мне не нравится, а я
чувствую, что и он мне
чужой, и я ему
чужая… да и вы ему
чужой.
Но тут он
почувствовал, что это именно
чужие мысли подвели его к противоречию, и тотчас же напомнил себе, что стремление быть на виду, показывать себя большим человеком — вполне естественное стремление и не будь его — жизнь потеряла бы смысл.
«Семья — основа государства. Кровное родство. Уже лет десяти я
чувствовал отца
чужим… то есть не
чужим, а — человеком, который мешает мне. Играет мною», — размышлял Самгин, не совсем ясно понимая: себя оправдывает он или отца?
Когда она, кончив читать, бросила книгу на кушетку и дрожащей рукою налила себе еще ликера, Самгин, потирая лоб, оглянулся вокруг, как человек, только что проснувшийся. Он с удивлением
почувствовал, что мог бы еще долго слушать звучные, но мало понятные стихи на
чужом языке.
«Дико ей здесь», — подумал Самгин, на этот раз он
чувствовал себя
чужим в доме, как никогда раньше.
— Вот. Странный парень. Никогда не видал человека, который в такой мере
чувствовал бы себя
чужим всему и всем. Иностранец.
В этот вечер тщательно, со всей доступной ему объективностью, прощупав, пересмотрев все впечатления последних лет, Самгин
почувствовал себя так совершенно одиноким человеком, таким
чужим всем людям, что даже испытал тоскливую боль, крепко сжавшую в нем что-то очень чувствительное. Он приподнялся и долго сидел, безмысленно глядя на покрытые льдом стекла окна, слабо освещенные золотистым огнем фонаря. Он был в состоянии, близком к отчаянию. В памяти возникла фраза редактора «Нашего края...
Он долго думал в этом направлении и,
почувствовав себя настроенным воинственно, готовым к бою, хотел идти к Алине, куда прошли все, кроме Варавки, но вспомнил, что ему пора ехать в город. Дорогой на станцию, по трудной, песчаной дороге, между холмов, украшенных кривеньким сосняком, Клим Самгин незаметно утратил боевое настроение и, толкая впереди себя длинную тень свою, думал уже о том, как трудно найти себя в хаосе
чужих мыслей, за которыми скрыты непонятные чувства.
Клим усердно старался развить в себе способность создания своих слов, но почти всегда
чувствовал, что его слова звучат отдаленным эхом
чужих.
«С холодной душой идут, из любопытства», — думал он, пренебрежительно из-под очков посматривая на разнолицых, топтавшихся на месте людей. Сам он, как всегда,
чувствовал себя в толпе совершенно особенным,
чужим человеком и убеждал себя, что идет тоже из любопытства; убеждал потому, что у него явилась смутная надежда: а вдруг произойдет нечто необыкновенное?
В должности «одной прислуги» она работала безукоризненно: вкусно готовила, держала квартиру в чистоте и порядке и сама держалась умело, не мозоля глаз хозяина. Вообще она не давала повода заменить ее другой женщиной, а Самгин хотел бы сделать это — он
чувствовал в жилище своем присутствие
чужого человека, — очень
чужого, неглупого и способного самостоятельно оценивать факты, слова.
Он
чувствовал, что в нем вспухают значительнейшие мысли. Но для выражения их память злокозненно подсказывала
чужие слова, вероятно, уже знакомые Лидии. В поисках своих слов и желая остановить шепот Лидии, Самгин положил руку на плечо ее, но она так быстро опустила плечо, что его рука соскользнула к локтю, а когда он сжал локоть, Лидия потребовала...
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в экономику, отвергаете необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он
чувствует ценность политической свободы и потому что он хочет иметь своих вождей, родных ему и по плоти и по духу, а вы —
чужие!
Сверху спускалась Лидия. Она садилась в угол, за роялью, и
чужими глазами смотрела оттуда, кутая, по привычке, грудь свою газовым шарфом. Шарф был синий, от него на нижнюю часть лица ее ложились неприятные тени. Клим был доволен, что она молчит,
чувствуя, что, если б она заговорила, он стал бы возражать ей. Днем и при людях он не любил ее.
«Да, эволюция! Оставьте меня в покое. Бесплодные мудрствования — как это? Grübelsucht. Почему я обязан думать о мыслях, людях, событиях, не интересных для меня, почему? Я все время
чувствую себя в
чужом платье: то слишком широкое, оно сползает с моих плеч, то, узкое, стесняет мой рост».
«Пьянеет, — решил Самгин, усмехаясь и
чувствуя, что устал от этого человека. — Человек
чужого стиля. По фигуре, по тому, как он ест, пьет, он должен быть весельчаком».
Он
чувствовал еврея человеком более
чужим, чем немец или финн, и подозревал в каждом особенно изощренную проницательность, которая позволяет еврею видеть явные и тайные недостатки его, русского, более тонко и ясно, чем это видят люди других рас.
И вслед за этим неприятно вспомнилось, как 8 октября рабочие осматривали город глазами
чужих людей, а затем вдруг
почувствовал, что огромный, хаотический город этот —
чужой и ему — не та Москва, какою она была за несколько часов до этого часа.
И тотчас же ему вспомнились глаза Лидии, затем — немой взгляд Спивак. Он смутно понимал, что учится любить у настоящей любви, и понимал, что это важно для него. Незаметно для себя он в этот вечер
почувствовал, что девушка полезна для него: наедине с нею он испытывает смену разнообразных, незнакомых ему ощущений и становится интересней сам себе. Он не притворяется пред нею, не украшает себя
чужими словами, а Нехаева говорит ему...
Но их убивало сознание, что это последнее свидание, последний раз, что через пять минут они будут
чужие друг другу навсегда. Им хотелось задержать эти пять минут, уложить в них все свое прошлое — и — если б можно было — заручиться какой-нибудь надеждой на будущее! Но они
чувствовали, что будущего нет, что впереди ждала неизбежная, как смерть, одна разлука!
Она рвалась к бабушке и останавливалась в ужасе; показаться ей на глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только
почувствовала, как глубоко вонзился нож и в ее, и в
чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за
чужое преступление
чужою казнью.
Скоро она
почувствовала бесцельность и бесплодность этого странствия по
чужим умам, без руководящей нити.
Она
чувствовала условную ложь этой формы и отделалась от нее, добиваясь правды. В ней много именно того, чего он напрасно искал в Наташе, в Беловодовой: спирта, задатков самобытности, своеобразия ума, характера — всех тех сил, из которых должна сложиться самостоятельная, настоящая женщина и дать направление своей и
чужой жизни, многим жизням, осветить и согреть целый круг, куда поставит ее судьба.
— Есть ли такой ваш двойник, — продолжал он, глядя на нее пытливо, — который бы невидимо ходил тут около вас, хотя бы сам был далеко, чтобы вы
чувствовали, что он близко, что в нем носится частица вашего существования, и что вы сами носите в себе будто часть
чужого сердца,
чужих мыслей,
чужую долю на плечах, и что не одними только своими глазами смотрите на эти горы и лес, не одними своими ушами слушаете этот шум и пьете жадно воздух теплой и темной ночи, а вместе…
И везде, среди этой горячей артистической жизни, он не изменял своей семье, своей группе, не врастал в
чужую почву, все
чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто, в часы досуга от работ и отрезвления от новых и сильных впечатлений раздражительных красок юга — его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом окаменелых преданий и унести все с собой туда, в свою Малиновку…
Но я не прошел и улицы, как
почувствовал, что не могу ходить, бессмысленно наталкиваясь на этот народ,
чужой и безучастный; но куда же деться?
Старый бахаревский дом показался Привалову могилой или, вернее, домом, из которого только что вынесли дорогого покойника. О Надежде Васильевне не было сказано ни одного слова, точно она совсем не существовала на свете. Привалов в первый раз
почувствовал с болью в сердце, что он
чужой в этом старом доме, который он так любил. Проходя по низеньким уютным комнатам, он с каким-то суеверным чувством надеялся встретить здесь Надежду Васильевну, как это бывает после смерти близкого человека.
Привалов
чувствовал себя в этом царстве огня и железа совершенно
чужим, лишним человеком и молча осматривал все, что ему показывали.
Друзья поговорили о разных пустяках и
почувствовали то неловкое положение, когда два совершенно
чужих человека должны занимать друг друга.
Но
чужую национальную душу может
почувствовать и узнать лишь тот, кто
чувствует и знает собственную национальную душу.
Я
чувствовал себя обвеянным
чужою силой, до того огромною, что мое „я“ как бы уносилось пушинкою в вихрь этой огромности и этого множества…
Его попросили выйти опять в «ту комнату». Митя вышел хмурый от злобы и стараясь ни на кого не глядеть. В
чужом платье он
чувствовал себя совсем опозоренным, даже пред этими мужиками и Трифоном Борисовичем, лицо которого вдруг зачем-то мелькнуло в дверях и исчезло. «На ряженого заглянуть приходил», — подумал Митя. Он уселся на своем прежнем стуле. Мерещилось ему что-то кошмарное и нелепое, казалось ему, что он не в своем уме.
— Так, так, Верочка. Всякий пусть охраняет свою независимость всеми силами, от всякого, как бы ни любил его, как бы ни верил ему. Удастся тебе то, что ты говоришь, или нет, не знаю, но это почти все равно: кто решился на это, тот уже почти оградил себя: он уже
чувствует, что может обойтись сам собою, отказаться от
чужой опоры, если нужно, и этого чувства уже почти довольно. А ведь какие мы смешные люди, Верочка! ты говоришь: «не хочу жить на твой счет», а я тебя хвалю за это. Кто же так говорит, Верочка?
Практически он был выражением того инстинкта силы, который
чувствуют все могучие народы, когда
чужие их задевают; потом это было торжественное чувство победы, гордое сознание данного отпора.
Когда разразилась революция, я
чувствовал себя
чужим и ненужным.
Вернувшись домой, Галактион
почувствовал себя
чужим в стенах, которые сам строил. О себе и о жене он не беспокоился, а вот что будет с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую дочь Милочку, а старший сын был баловнем матери и дедушки. Младшая Катя росла как-то сама по себе, и никто не обращал на нее внимания.
Страшная тоска охватывала Галактиона, и он начинал
чувствовать себя
чужим человеком в собственном доме.
Этот первый завтрак служил для Галактиона чем-то вроде вступительного экзамена. Скоро он
почувствовал себя у Стабровских если не своим, то и не
чужим. Сам старик только иногда конфузил его своею изысканною внимательностью. Галактион все-таки относился к магнату с недоверием. Их окончательно сблизил случайный разговор, когда Галактион высказал свою заветную мечту о пароходстве. Стабровский посмотрел на него прищуренными глазами, похлопал по плечу и проговорил...
Я
чувствовал себя
чужим в доме, и вся эта жизнь возбуждала меня десятками уколов, настраивая подозрительно, заставляя присматриваться ко всему с напряженным вниманием.
Но главное, что угнетало меня, — я видел,
чувствовал, как тяжело матери жить в доме деда; она всё более хмурилась, смотрела на всех
чужими глазами, она подолгу молча сидела у окна в сад и как-то выцветала вся.
Дни нездоровья были для меня большими днями жизни. В течение их я, должно быть, сильно вырос и
почувствовал что-то особенное. С тех дней у меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким ко всякой обиде и боли, своей и
чужой.
И взрослые и дети — все не понравились мне, я
чувствовал себя
чужим среди них, даже и бабушка как-то померкла, отдалилась.
— Это тем и приятнее, потому что таким делом если заняться, то надо с обстоятельным намерением, а как я сего к
чужой нации не
чувствую, то зачем девушек морочить?
С оника, после многолетней разлуки, проведенной в двух различных мирах, не понимая ясно ни
чужих, ни даже собственных мыслей, цепляясь за слова и возражая одними словами, заспорили они о предметах самых отвлеченных, — и спорили так, как будто дело шло о жизни и смерти обоих: голосили и вопили так, что все люди всполошились в доме, а бедный Лемм, который с самого приезда Михалевича заперся у себя в комнате,
почувствовал недоуменье и начал даже чего-то смутно бояться.
Правда, он принимает в ней участие; она сама верит ему и
чувствует к нему влеченье; но все-таки ей стыдно стало, точно
чужой вошел в ее девическую, чистую комнату.
Устинья Марковна с душевной болью
чувствовала одно: что в своем собственном доме Родион Потапыч является
чужим человеком, точно ему вдруг стало все равно, что делается в своем гнезде. Очень уж это было обидно, и Устинья Марковна потихоньку от всех разливалась рекой.
И сейчас он
чувствовал себя
чужим, припоминая тяжелую сцену примирения с матерью.