Неточные совпадения
Еще отец, нарочно громко заговоривший с Вронским, не кончил своего разговора, как она была уже вполне готова смотреть на Вронского, говорить с ним, если нужно, точно так же, как она говорила с княгиней Марьей Борисовной, и, главное, так, чтобы всё до последней интонации и
улыбки было одобрено мужем, которого невидимое присутствие она как будто
чувствовала над собой в эту минуту.
Он стоял в передней, дергаясь длинною, худою шеей и срывая с нее шарф, и странно жалостно улыбался. Увидав эту
улыбку, смиренную и покорную, Левин
почувствовал, что судороги сжимают ему горло.
Она сама
чувствовала, что при виде его радость светилась в ее глазах и морщила ее губы в
улыбку, и она не могла затушить выражение этой радости.
Он сознавал, что меньше любил мальчика, и всегда старался быть ровен; но мальчик
чувствовал это и не ответил
улыбкой на холодную
улыбку отца.
«Не была ли растрепана?» подумала она; но увидав восторженную
улыбку, которую вызывали в его воспоминании эти подробности, она
почувствовала, что, напротив, впечатление, произведенное ею, было очень хорошее. Она покраснела и радостно засмеялась.
Детскость выражения ее лица в соединении с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее
улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он
чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего детства.
Добродушный Туровцын, очевидно,
чувствовал себя не в своей сфере, и
улыбка толстых губ, с которою он встретил Степана Аркадьича, как словами говорила: «Ну, брат, засадил ты меня с умными!
Несмотря на эти слова и
улыбку, которые так испугали Варю, когда прошло воспаление и он стал оправляться, он
почувствовал, что совершенно освободился от одной части своего горя.
Он, не оборачиваясь,
почувствовал устремленный на себя взгляд и
улыбку и не мог не обернуться.
Было нечистое что-то в позе Васеньки, в его взгляде, в его
улыбке. Левин видел даже что-то нечистое и в позе и во взгляде Кити. И опять свет померк в его глазах. Опять, как вчера, вдруг, без малейшего перехода, он
почувствовал себя сброшенным с высота счастья, спокойствия, достоинства в бездну отчаяния, злобы и унижения. Опять все и всё стали противны ему.
Всю дорогу приятели молчали. Левин думал о том, что означала эта перемена выражения на лице Кити, и то уверял себя, что есть надежда, то приходил в отчаяние и ясно видел, что его надежда безумна, а между тем
чувствовал себя совсем другим человеком, не похожим на того, каким он был до ее
улыбки и слов: до свидания.
— Алексей Александрович, поверь мне, что она оценит твое великодушие, — сказал он. — Но, видно, это была воля Божия, — прибавил он и, сказав это,
почувствовал, что это было глупо, и с трудом удержал
улыбку над своею глупостью.
Добрая
улыбка была так убедительна, что невольно Алексей Александрович,
чувствуя свою слабость и подчиняясь ей, готов был верить тому, что скажет Степан Аркадьич.
— Ты смотришь на меня, — сказала она, — и думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж! Стыдно признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон, когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и
чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. — сказала она, с робкою
улыбкой вопроса глядя на Долли.
И Степан Аркадьич улыбнулся. Никто бы на месте Степана Аркадьича, имея дело с таким отчаянием, не позволил себе улыбнуться (
улыбка показалась бы грубой), но в его
улыбке было так много доброты и почти женской нежности, что
улыбка его не оскорбляла, а смягчала и успокоивала. Его тихие успокоительные речи и
улыбки действовали смягчающе успокоительно, как миндальное масло. И Анна скоро
почувствовала это.
— Вы все лжете, — проговорил он медленно и слабо, с искривившимися в болезненную
улыбку губами, — вы мне опять хотите показать, что всю игру мою знаете, все ответы мои заранее знаете, — говорил он, сам почти
чувствуя, что уже не взвешивает как должно слов, — запугать меня хотите… или просто смеетесь надо мной…
Письмоводитель смотрел на него с снисходительною
улыбкой сожаления, а вместе с тем и некоторого торжества, как на новичка, которого только что начинают обстреливать: «Что, дескать, каково ты теперь себя
чувствуешь?» Но какое, какое было ему теперь дело до заемного письма, до взыскания!
— Не будьте уверены, — ответил он, скривив рот в
улыбке. Последовало молчание. Что-то было напряженное во всем этом разговоре, и в молчании, и в примирении, и в прощении, и все это
чувствовали.
— Да, конечно, вы должны
чувствовать именно так. Я поняла это по вашей сдержанности, по
улыбке вашей, всегда серьезной, по тому, как хорошо вы молчите, когда все кричат. И — о чем?
Он
чувствовал себя оглушенным и видел пред собой незначительное лицо женщины, вот оно чуть-чуть изменяется неохотной, натянутой
улыбкой, затем —
улыбка шире, живее, глаза смотрят задумчиво и нежно.
Наблюдая волнение Варвары, ее быстрые переходы от радости, вызванной его ласковой
улыбкой, мягким словом, к озлобленной печали, которую он легко вызывал словом небрежным или насмешливым, Самгин все увереннее
чувствовал, что в любую минуту он может взять девушку. Моментами эта возможность опьяняла его. Он не соблазнялся, но, любуясь своей сдержанностью, все-таки спрашивал себя: «Что мешает? Лидия? Маракуев?»
Самгин пробовал убедить себя, что в отношении людей к нему как герою есть что-то глупенькое, смешное, но не мог не
чувствовать, что отношение это приятно ему. Через несколько дней он заметил, что на улицах и в городском саду незнакомые гимназистки награждают его ласковыми
улыбками, а какие-то люди смотрят на него слишком внимательно. Он иронически соображал...
Глаза Клима, жадно поглотив царя, все еще видели его голубовато-серую фигуру и на красивеньком лице — виноватую
улыбку. Самгин
чувствовал, что эта
улыбка лишила его надежды и опечалила до слез. Слезы явились у него раньше, но это были слезы радости, которая охватила и подняла над землею всех людей. А теперь вслед царю и затихавшему вдали крику Клим плакал слезами печали и обиды.
Заломив руки, покачивая бедрами, Варвара пошла встречу китайца. Она вспотела, грим на лице ее растаял, лицо было неузнаваемо соблазнительно. Она так бесстыдно извивалась пред китайцем, прыгавшим вокруг нее вприсядку, с такой вызывающей
улыбкой смотрела в толстое лицо, что Самгин возмутился и
почувствовал: от возмущения он еще более пьянеет.
— Посмотрите в зеркало, — продолжала она, с
улыбкой указывая ему его же лицо в зеркале, — глаза блестят, Боже мой, слезы в них! Как глубоко вы
чувствуете музыку!..
— Взяли и меня и вот теперь высылают… — закончила она свою историю. — Но это ничего. Я
чувствую себя превосходно, самочувствие олимпийское, — сказала она и улыбнулась жалостною
улыбкою.
Раз, когда Привалов тихо разговаривал с Верочкой в синей гостиной, издали послышались тяжелые шаги Василия Назарыча. Девушка смутилась и вся вспыхнула, не зная, что ей делать. Привалов тоже
почувствовал себя не особенно приятно, но всех выручила Марья Степановна, которая как раз вошла в гостиную с другой стороны и встретила входившего Василия Назарыча. Старик, заметив Привалова, как-то немного растерялся, а потом с
улыбкой проговорил...
— Между прочим, вероятно, буду торговать и мукой, — с
улыбкой отвечал Привалов,
чувствуя, что пол точно уходит у него из-под ног. — Мне хотелось бы объяснить вам, почему я именно думаю заняться этим, а не чем-нибудь другим.
Конечно, Хиония Алексеевна настолько
чувствовала себя опытной в делах подобного рода, что не только не поддалась и не растаяла от любезных
улыбок, а даже подумала про себя самым ядовитым образом: «Знаю, знаю, матушка…
И теперь она ему нравилась, очень нравилась, но чего-то уже недоставало в ней, или что-то было лишнее, — он и сам не мог бы сказать, что именно, но что-то уже мешало ему
чувствовать, как прежде. Ему не нравилась ее бледность, новое выражение, слабая
улыбка, голос, а немного погодя уже не нравилось платье, кресло, в котором она сидела, не нравилось что-то в прошлом, когда он едва не женился на ней. Он вспомнил о своей любви, о мечтах и надеждах, которые волновали его четыре года назад, — и ему стало неловко.
Грановский напоминает мне ряд задумчиво покойных проповедников-революционеров времен Реформации — не тех бурных, грозных, которые в «гневе своем
чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а тех ясных, кротких, которые так же просто надевали венок славы на свою голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но не топают; людей этих боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная
улыбка оставляет по себе угрызение совести у палачей.
Люди обыкновенно вспоминают о первой молодости, о тогдашних печалях и радостях немного с
улыбкой снисхождения, как будто они хотят, жеманясь, как Софья Павловна в «Горе от ума», сказать: «Ребячество!» Словно они стали лучше после, сильнее
чувствуют или больше.
Все взгляды впились в учителя, о котором известно, что вчера он был пьян и что его Доманевич вел под руку до квартиры. Но на красивом лице не было видно ни малейшего смущения. Оно было свежо, глаза блестели, на губах играла тонкая
улыбка. Вглядевшись теперь в это лицо, я вдруг
почувствовал, что оно вовсе не антипатично, а наоборот — умно и красиво… Но… все-таки вчера он был пьян… Авдиев раскрыл журнал и стал делать перекличку.
В бубновском доме Галактион часто встречал доктора Кочетова, который, кажется,
чувствовал себя здесь своим человеком. Он проводил свои визиты больше с Прасковьей Ивановной, причем обязательно подавалась бутылка мадеры. Раз, встретив выходившего из кабинета Галактиона, он с
улыбкой заметил...
Если близко к нам подходит курица, кошка — Коля долго присматривается к ним, потом смотрит на меня и чуть заметно улыбается, — меня смущает эта
улыбка — не
чувствует ли брат, что мне скучно с ним и хочется убежать на улицу, оставив его?
И она сознавала, что гордая «пани» смиряется в ней перед конюхом-хлопом. Она забывала его грубую одежду и запах дегтя, и сквозь тихие переливы песни вспоминалось ей добродушное лицо, с мягким выражением серых глаз и застенчиво-юмористическою
улыбкой из-под длинных усов. По временам краска гнева опять приливала к лицу и вискам молодой женщины: она
чувствовала, что в борьбе из-за внимания ее ребенка она стала с этим мужиком на одну арену, на равной ноге, и он, «хлоп», победил.
— Нет; но и не согласилась. Я ему все сказала, все, что я
чувствовала, и попросила его подождать. Довольны вы? — прибавила она с быстрой
улыбкой и, слегка трогая перила рукою, сбежала с лестницы.
Однажды за преферансом она
почувствовала себя дурно, просила подождать, сказала, что вернется через минутку, прилегла в спальне на кровать, вздохнула глубоко и перешла в иной мир, со спокойным лицом, с мирной старческой
улыбкой на устах.
Но я тут же
почувствовал, что, сколько бы я ни жил, забыть это движение, взгляд,
улыбку Зинаиды было для меня навсегда невозможно, что образ ее, этот новый, внезапно представший передо мною образ, навсегда запечатлелся в моей памяти.
— Вот, Гликерия Витальевна… — равнодушно проговорила Раиса Павловна,
чувствуя, что у ней за плечами улыбается довольной
улыбкой Прейн.
Луша видела его презрительную
улыбку и
чувствовала всем телом его злой, насмешливый взгляд.
Раиса Павловна задыхалась от волнения,
чувствуя, как вся кровь хлынула ей в голову: этот момент был самым решительным, и она ненавидела теперь Прейна за его нахальную
улыбку, за прищуренные глаза, за гнилые зубы.
И все мечтательно, с
улыбками на лицах, долго говорили о французах, англичанах и шведах как о своих друзьях, о близких сердцу людях, которых они уважают, живут их радостями,
чувствуют горе.
Она улыбалась, но ее
улыбка неясно отразилась на лице Людмилы. Мать
чувствовала, что Людмила охлаждает ее радость своей сдержанностью, и у нее вдруг возникло упрямое желание перелить в эту суровую душу огонь свой, зажечь ее, — пусть она тоже звучит согласно строю сердца, полного радостью. Она взяла руки Людмилы, крепко стиснула их, говоря...
Они приучили ее слышать слова, страшные своей прямотой и смелостью, но эти слова уже не били ее с той силой, как первый раз, — она научилась отталкивать их. И порой за словами, отрицавшими бога, она
чувствовала крепкую веру в него же. Тогда она улыбалась тихой, всепрощающей
улыбкой. И хотя Рыбин не нравился ей, но уже не возбуждал вражды.
— Да, да! Как же, как же! Очень, — я улыбался все шире, нелепей и
чувствовал: от этой
улыбки я голый, глупый…
Я почти один в доме. Сквозь просолнеченные стены — мне далеко видно вправо и влево и вниз — повисшие в воздухе, пустые, зеркально повторяющие одна другую комнаты. И только по голубоватой, чуть прочерченной солнечной тушью лестнице медленно скользит вверх тощая, серая тень. Вот уже слышны шаги — и я вижу сквозь дверь — я
чувствую: ко мне прилеплена пластырь-улыбка — и затем мимо, по другой лестнице — вниз…
Я
чувствую: весь облеплен ее
улыбкой — это пластырь на те раны, какими сейчас покроет меня это дрожащее в моих руках письмо. И наконец — сквозь стыдливые жалюзи — совсем тихо...
Милая! Какая-какая милая! «Непременно»… Я
чувствовал: улыбаюсь — и никак не могу остановиться, и так вот понесу по улице эту
улыбку — как фонарь, высоко над головой…
Она села, целомудренно оправила запавшую между колен складку юнифы, быстро обклеила всего меня
улыбками — по кусочку на каждую из моих трещин, — и я
почувствовал себя приятно, крепко связанным.