Неточные совпадения
Он и среди увлечения
чувствовал землю под ногой и довольно силы в
себе, чтоб в случае крайности рвануться и быть свободным. Он не ослеплялся красотой и потому не забывал, не унижал достоинства мужчины, не был рабом, «не лежал у ног» красавиц, хотя не испытывал огненных радостей.
Побеседовав еще некоторое время, Вихров и Живин отправились, наконец, домой; последний, кажется,
земли под собой не
чувствовал по случаю своего назначения на службу — да еще и в Петербурге.
— Еще поспорим! Ты играй на своей сопелке — у кого ноги в
землю не вросли, те
под твою музыку танцевать будут! Рыбин верно сказал — мы
под собой земли не
чувствуем, да и не должны, потому на нас и положено раскачать ее. Покачнем раз — люди оторвутся, покачнем два — и еще!
— Мужик спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он
под собой землю чувствует, хоть и нет ее у него, но он
чувствует —
земля! А фабричный — вроде птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг
себя хочет сделать лучше, не сходя с места. Вон мать пришла!
Аггей Никитич сам понимал, что он был виноват перед Егором Егорычем, но вначале он почти трусил ответить Марфину на вопрос того о деле Тулузова, в котором Аггей Никитич смутно сознавал
себя если не неправым, то бездействовавшим, а потом и забыл даже, что ему нужно было что-нибудь ответить Егору Егорычу, так как пани Вибель, говоря Аггею Никитичу, что она уже его, сказала не фразу, и потому можете
себе представить, что произошло с моим пятидесятилетним мечтателем; он ходил, не
чувствуя земли под собою, а между тем ему надобно было каждый вечер выслушивать масонские поучения аптекаря, на которых вместе с ним присутствовала пани Вибель, что окончательно развлекало и волновало Аггея Никитича.
Солдат сурово, с опаскою взглянул на него, переглянулся с товарищем и пощупал замок у ружья. Другой сделал так же. И всю дорогу до тюрьмы солдаты точно не шли, а летели по воздуху — так, поглощенные преступником, не
чувствовали они ни
земли под ногами, ни времени, ни самих
себя.
Становиха сняла со стены большой ключ и повела своих гостей через кухню и сени во двор. На дворе было темно. Накрапывал мелкий дождь. Становиха пошла вперед. Чубиков и Дюковский зашагали за ней по высокой траве, вдыхая в
себя запахи дикой конопли и помоев, всхлипывавших
под ногами. Двор был большой. Скоро кончились помои, и ноги
почувствовали вспаханную
землю. В темноте показались силуэты деревьев, а между деревьями — маленький домик с покривившеюся трубой.
Он сначала прикрылся занавесками у кровати, а потом, когда
почувствовал себя в полном упадке духа, припал на
землю и бессмысленно полез
под кровать.
Я был в полном недоумении. Но теперь я понимаю. Это Наташа возмутилась в его душе и сказала про самоотверженную девушку: «она — неимущий; в ней нет эгоизма, — и любовь ее пустоцветна». И теперь для меня совершенно несомненно: если бы в жизни Толстой увидел упадочника-индуса, отдающего
себя на корм голодной тигрице, он
почувствовал бы в этом только величайшее поругание жизни, и ему стало бы душно, как в гробу
под землей.
Жизнь для гостей текла привольная. Вставали поздно, купались. Потом пили чай и расходились по саду заниматься. На скамейках аллей, в беседках, на
земле под кустами, везде сидели и читали, — в одиночку или вместе. После завтрака играли в крокет или в городки, слушали Катину игру на рояли. Вечером уходили гулять и возвращались поздно ночью. Токарев
чувствовал себя очень хорошо в молодой компании и наслаждался жизнью.
Я был в полном недоумении. Но одно мне стало ясно: если бы в жизни Толстой увидел упадочника-индуса, отдающего
себя на корм голодной тигрице, — он
почувствовал бы в этом только величайшее поругание жизни, и ему стало бы душно, как в гробу
под землей.
Славянофилы
чувствовали себя еще крепко вросшими в
землю и
землю чувствовали еще твердой
под собой.
Наконец они
почувствовали под ногами вместо камней сырую
землю — лестница окончилась. В подземелье было совершенно темно. Вытянув перед
собой руки, ощупывая мечами впереди
себя, храбрецы двинулись среди окружавшего их могильного мрака.
Наконец они
почувствовали под ногами вместо камней сырую
землю — лестница кончилась. В подземелье было совершенно темно. Вытянув перед
собой руки и ощупывая мечами впереди
себя, храбрецы двинулись среди окружавшего их могильного мрака.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из
под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которою он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полною грудью вдыхал в
себя морозный воздух и, глядя на уходящую
землю и блестящее небо, он
чувствовал себя опять в волшебном царстве.
Речи им говорят, приветствуют… а я смотрю на ближайшего рябенького солдата, слепого, как у него скула рябая дрожит и как он все не может попасть ложкой в рот, и
чувствую себя так, словно плывет и расступается у меня
под ногами
земля, как у нечистого.