Неточные совпадения
Последняя смелость и решительность оставили меня
в то время, когда Карл Иваныч и Володя подносили свои подарки, и застенчивость моя дошла до последних пределов: я
чувствовал, как кровь от сердца беспрестанно приливала мне
в голову, как одна краска на лице сменялась другою и как на лбу и на носу выступали крупные капли пота. Уши горели, по всему
телу я
чувствовал дрожь и испарину, переминался с ноги на ногу и не трогался с места.
Он
почувствовал, что этот гулкий вихрь вовлекает его, что
тело его делает непроизвольные движения,
дрожат ноги, шевелятся плечи, он качается из стороны
в сторону, и под ним поскрипывает пружина кресла.
Он нехорошо возбуждался. У него тряслись плечи, он совал голову вперед, желтоватое рыхлое лицо его снова окаменело, глаза ослепленно мигали, губы, вспухнув, шевелились, красные, неприятно влажные. Тонкий голос взвизгивал, прерывался,
в словах кипело бешенство. Самгин,
чувствуя себя отвратительно, даже опустил голову, чтоб не видеть пред собою противную
дрожь этого жидкого
тела.
Юлия, видя, что он молчит, взяла его за руку и поглядела ему
в глаза. Он медленно отвернулся и тихо высвободил свою руку. Он не только не
чувствовал влечения к ней, но от прикосновения ее по
телу его пробежала холодная и неприятная
дрожь. Она удвоила ласки. Он не отвечал на них и сделался еще холоднее, угрюмее. Она вдруг оторвала от него свою руку и вспыхнула.
В ней проснулись женская гордость, оскорбленное самолюбие, стыд. Она выпрямила голову, стан, покраснела от досады.
Голос Ежова
дрогнул, зазвенел, и голова затряслась. Фома
почувствовал, как что-то теплое капнуло ему на руку, и взглянул
в сморщенное лицо Ежова, который продолжал речь, вздрагивая всем
телом...
Очнулся он на дворе,
в луже,
чувствуя боль во всем
теле. Что с ним случилось? Он не мог отдать себе отчета. Лихорадочная
дрожь, боль во всем
теле, страшный холод; он понемногу начал приходить
в себя.
Немного погодя Володя и его друг Чечевицын, ошеломленные шумной встречей и все еще розовые от холода, сидели за столом и пили чай. Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах,
дрожало на самоваре и купало свои чистые лучи
в полоскательной чашке.
В комнате было тепло, и мальчики
чувствовали, как
в их озябших
телах, не желая уступать друг другу, щекотались тепло и мороз.
Сняв верхнее платье, он
почувствовал холод и вдруг задрожал крупной
дрожью лихорадочного озноба, от которого затряслись его ноги, живот и плечи, а челюсти громко застукали одна о другую. Чтобы согреться, он послал Гришутку
в буфет за коньяком. Коньяк несколько успокоил и согрел атлета, но после него, так же, как и утром, по всему
телу разлилась тихая, сонная усталость.
Но и
в санях он никак не мог согреться. Сначала он
дрожал всем
телом, потом
дрожь прошла, и он понемногу стал терять сознание. Умирал он или засыпал — он не знал, но
чувствовал себя одинаково готовым на то и на другое.
От него пошла большая волна, которая окатила меня с головой и промочила одежду. Это оказался огромный сивуч (морской лев). Он спал на камне, но, разбуженный приближением людей, бросился
в воду.
В это время я
почувствовал под ногами ровное дно и быстро пошел к берегу.
Тело горело, но мокрая одежда смерзлась
в комок и не расправлялась. Я
дрожал, как
в лихорадке, и слышал
в темноте, как стрелки щелкали зубами.
В это время Ноздрин оступился и упал. Руками он нащупал на земле сухой мелкий плавник.
И во всем
теле чувствуешь щекотание какое-то, мурашки, легкую
дрожь… Всегда мне было приятно это чувство. Но не ужас ли? Я испытывала то же самое… И
в какую минуту? — когда мне нужно было кинуться на него, задушить его, плюнуть ему
в лицо, надавать ему пощечин!.. Que sais-je! [Не знаю, что еще! (фр.).]
Егор Никифоров только тогда заметил, что все платье незнакомого ему молодого человека
в крови и что несчастного била сильная лихорадка. Егор Никифоров
чувствовал, как
дрожало все
тело незнакомца и мог еле уловить его хриплый вздох.