Сам он будто во второй раз потерял сына и овдовел; сын негодует и пылит, что горный
поток шумит, дочка, наслушавшись ужасов, то дрожит, как осиновый лист, то плачет — что река льется.
Неточные совпадения
И снится чудный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена;
В сугробах снежных перед нею
Шумит, клубит волной своею
Кипучий, темный и седой
Поток, не скованный зимой;
Две жердочки, склеены льдиной,
Дрожащий, гибельный мосток,
Положены через
поток:
И пред шумящею пучиной,
Недоумения полна,
Остановилася она.
Ночами перед Самгиным развертывалась картина зимней, пуховой земли, сплошь раскрашенной по белому огромными кострами пожаров; огненные вихри вырывались точно из глубины земной, и всюду, по ослепительно белым полям, от вулкана к вулкану двигались, яростно
шумя,
потоки черной лавы — толпы восставших крестьян.
Не хотелось мне здесь останавливаться, но делать было нечего. Сумерки приближались, и надо было торопиться. На дне ущелья
шумел поток, я направился к нему и, выбрав место поровнее, приказал ставить палатки.
Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной
шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.
Рокотал гром,
шумели деревья, с крыш лились светлые ленты воды, по двору к воротам мчался грязный
поток, в нём, кувыркаясь, проплыла бобина, ткнулась в подворотню и настойчиво застучала в неё, словно просясь выпустить её на улицу.
Седой
поток пред ним
шумит —
Он в глубь кипящую несется...
«Внизу глубоко подо мной
Поток, усиленный грозой,
Шумел, и шум его глухой
Сердитых сотне голосов
Подобился.
— Дивится, слез седок
И видит пропасть пред собою,
А там, на дне ее,
потокВо мраке бешеной волною
Шумит.
— Подумайте, девочки, Кавказ увижу! Горы там до неба… В небе кружат орлы…
Шумят речки, горные
потоки, черкесы в бурках скачут в ущельях… — рассказывала со слов княгини, сверкая глазами, Наташа, сидевшая на почетном месте.
При этом я хочу заметить, что он, однако, никогда не дрался, а только
шумел, гремел, стучал кулаками, источая
потоки самой находчивой брани, называя больную жену «мокробиотикой», старшую дочь «уродом», а свояченицу «чертовой перечницей» и другими сему подобными лестными кличками.
Внизу бежали
потоки,
шумя и волнуясь, точно спеша на званый праздник…
Да, да, я вспоминаю и аул, и саклю… Мою саклю… Там растут прекрасные дикие кавказские розы и грозно
шумит горный
поток… Там я жила, там бегала и резвилась ребенком… Или это только кажется мне?
Текут трамваи непрерывнейшим
потоком, нельзя сосчитать их зеленых и красных фонарей, заходящих друг за друга, автомобили множеством парных лучистых глаз своих точно выметают гладкую мостовую, на черном небе вспыхивают транспаранты, а толпы людей движутся,
шумят, идут, плетутся извозчичьи кони (кто-то едет в гости!), скачут рысаки… нет, не мне описать это сверхъестественное зрелище!