Неточные совпадения
Идея всемирной
империи проходит через всю историю и доходит до XX века, когда она
теряет свой священный характер (Священная Римская
империя) и приобретает основу в значительной степени торгово-промышленную.
Лучи солнца
теряют силу свою в неизмеримых пространствах; столица, от некоторых частей
Империи столь отдаленная, едва ли могла на них действовать.
Носители прежней власти,
теряя веру в церковную для нее опору и живое чувство религиозной связи с подданными, все больше становились представителями вполне светского абсолютизма, борющегося с подданными за свою власть под предлогом защиты своих священных прав: священная
империя, накануне своего падения, вырождается в полицейское государство, пораженное страхом за свое существование.
Она
потеряла всякое значение и в глазах верховных сановников
империи, особенно после падения Меншикова.
Те стороны Парижа — и театральное дело, и лекции, и знакомства в разных сферах —
теряли прелесть новизны. Политический"горизонт", как тогда выражались в газетах, ничего особенно крупного еще не показывал, но Париж к зиме стал волноваться, и поворот Бонапартова режима в сторону конституционного либерализма, с таким первым министром, как бывший республиканец Эмиль Оливье, не давал что-то подъема ни внутренним силам страны, ни престижу
империи.
Чтение этого письма заставило Николая Павловича еще сильнее почувствовать тяжесть своего положения. Чтобы спасти
Империю от угрожающего ей волнения, даже, быть может, междоусобицы, надо было действовать немедленно, не
теряя ни минуты, с решительностью, с полною силою, а он, без власти, без права что-либо непосредственно предпринять, мог распоряжаться только через других, и не как повелитель, а единственно по степени личного их к нему доверия.
«Что Кинбурн осажден неприятелем и уже четверо суток выдержал канонаду, я усмотрела из твоего собственноручного письма; дай Бог его не
потерять; ибо всякая потеря неприятна; но положим так, то для чего же унывать, а стараться как ни на есть отомстить и брать реванш;
империя останется
империей и без Кинбурна; то ли мы брали и
потеряли?
Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской
империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно
потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения.