Неточные совпадения
Я пошла
на речку быструю,
Избрала я место тихое
У ракитова куста.
Села я
на серый камушек,
Подперла рукой головушку,
Зарыдала, сирота!
Громко я звала
родителя:
Ты приди, заступник батюшка!
Посмотри на дочь любимую…
Понапрасну я звала.
Нет великой оборонушки!
Рано гостья бесподсудная,
Бесплемянная, безродная,
Смерть родного унесла!
Вот в чем дело, батюшка. За молитвы
родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять
на себя труд и
посмотреть, как он у нас выучен?
Родители и крестный отец, держа рюмки в руках,
посматривали на гостя с гордостью, но — недолго. Денисов решительно произнес...
— Положим, в богатом семействе есть сын и дочь, — продолжала она дрогнувшим голосом. — Оба совершеннолетние… Сын встречается с такой девушкой, которая нравится ему и не нравится
родителям; дочь встречается с таким человеком, который нравится ей и которого ненавидят ее
родители. У него является ребенок… Как
посмотрят на это отец и мать?
Их привозили в Москву мальчиками в трактир, кажется, Соколова, где-то около Тверской заставы, куда трактирщики и обращались за мальчиками. Здесь была биржа будущих «шестерок». Мальчиков привозили обыкновенно
родители, которые и заключали с трактирщиками контракт
на выучку, лет
на пять. Условия были разные,
смотря по трактиру.
— Помилуйте! даже очень-с! Но ведь и
родителям тоже
смотреть на свое детище… А впрочем, я — что же-с! Вот мать — права ее-с!
— Конечно, сударь, может, мамынька и провинилась перед
родителем, — продолжала Тебенькова, всхлипывая, — так я в этом виноватою не состою, и коли им было так тошно
на меня
смотреть, так почему ж они меня к дяденьке Павлу Иванычу не отдали, а беспременно захотели в своем доме тиранить?
Так вы бы
на нее, матушка, не
смотрели, а внушали бы ей, что
на родителей надеяться нечего, потому как сама себя соблюсти не умела, стало быть, и надеяться не
на кого.
— И как это ты проживешь, ничего не видевши! — кручинилась она, — хотя бы у колонистов
на лето папенька с маменькой избушку наняли. И недорого, и, по крайности, ты хоть настоящую траву, настоящее деревцо увидал бы, простор узнал бы, здоровья бы себе нагулял, а то ишь ты бледный какой!
Посмотрю я
на тебя, — и при
родителях ровно ты сирота!
С наступлением поста Очищенный восклицал:"А теперь, mesdames, надо приниматься за грибки!" — и рассказывал, с каким самоотвержением очаровательная княжна Зизи Прокофьева кушает маринованные рыжички, а почтенные
родители смотрят на нее и приговаривают: мы должны сие кушанье любить, ибо оно напоминает нам, что мы в сей жизни путники…
Но все же, однако, я, милостивые государи, до сих пор хоть и плакал, но шел; но тут, батушка, у крыльца господского, вдруг
смотрю, вижу стоят три подводы, лошади запряжены разгонные господские Марфы Андревны, а братцевы две лошаденки сзади прицеплены, и
на телегах вижу весь багаж моих
родителей и братца.
Посмотрите на частную жизнь отдельных людей, прислушайтесь к тем оценкам поступков, которые люди делают, судя друг о друге, послушайте не только публичные проповеди и речи, но те наставления, которые дают
родители и воспитатели своим воспитанникам, и вы увидите, что, как ни далека государственная, общественная, связанная насилием жизнь людей от осуществления христианских истин в частной жизни, хорошими всеми и для всех без исключения и бесспорно считаются только христианские добродетели; дурными всеми и для всех без исключения и бесспорно считаются антихристианские пороки.
В гимназии
на уроках Передонов злословил своих сослуживцев, директора,
родителей, учеников. Гимназисты слушали с недоумением. Иные, хамоватые по природе, находились, что, подлаживаясь к Передонову, выражали ему свое сочувствие. Другие же сурово молчали или, когда Передонов задевал их
родителей, горячо вступались.
На таких Передонов
смотрел угрюмо и отходил от них, бормоча что-то.
Передонов не сомневался, что раскрытие в одном из гимназистов девочки обратит внимание начальства и что, кроме повышения, ему дадут и орден. Это поощряло его бдительно
смотреть за поведением гимназистов. К тому же погода несколько дней под ряд стояла пасмурная и холодная,
на биллиард собирались плохо, — оставалось ходить по городу и посещать ученические квартиры и даже тех гимназистов, которые жили при
родителях.
Что же будет, если я не понравлюсь вашим
родителям и если они косо
на меня
посмотрят?
Церковь богато освещена. Среди разодетой публики, в стороне, скрестив руки
на груди, — любимая поза красавца В. В. Пукирева, — безнадежно
смотрит на венчание высокий, стройный молодой человек. Чиновник-родитель выдавал за старую мумию, своего начальника, единственную дочь — невесту, и художник дал в картине свой автопортрет. Это знала Москва.
Она привыкла
смотреть на себя как
на что-то лучшее и высшее обыкновенной девушки купеческого сословия, которая думает только о нарядах и выходит замуж почти всегда по расчетам
родителей, редко по свободному влечению сердца.
Нет! они гордятся сими драгоценными развалинами; они глядят
на них с тем же почтением, с тою же любовию, с какою добрые дети
смотрят на заросший травою могильный памятник своих
родителей; а мы…» Тут господин антикварий, вероятно бы, замолчал, не находя слов для выражения своего душевного негодования; а мы, вместо ответа, пропели бы ему забавные куплеты насчет русской старины и,
посматривая на какой-нибудь прелестный домик с цельными стеклами, построенный
на самом том месте, где некогда стояли неуклюжие терема и толстые стены с зубцами, заговорили бы в один голос: «Как это мило!..
Оставим их
на узкой лесной тропинке, пробирающихся к грозному Чортову логовищу, обоих дрожащих как лист: один опасаясь погони, другой боясь духов и привидений… оставим их и
посмотрим, куда девался Юрий, покинув своего чадолюбивого
родителя.
Но все же, однако, я, милостивые государи, до сих пор хоть и плакал, но шел благоприлично за госпожой; но тут, батушка, у крыльца господского, вдруг
смотрю, вижу, стоят три подводы, лошади запряжены разгонные господские Марфы Андревны, а братцевы две лошаденки сзади прицеплены, и
на телегах, вижу, весь багаж моих
родителей и братца.
Но мы, старики-родители,
на эти вещи
смотрим иначе: во-первых, нам кажется, что дочь наша еще молода, нам как-то страшно отпустить ее в чужие руки, и очень натурально, что нас беспокоит, как она будет жить?
Еще мусье говорит:"уважение к заслугам, чинам, достоинствам, а в особенности к старости — вздор, ни с чем не сообразно, не должно быть терпимо даже. Каждый должен себя ценить выше всего и
смотреть на всех как
на нечто, могущее быть только терпимо. Старики же? фи! они не должны требовать никакого к себе внимания. Ведь они старики: а что старо, то негодно к употреблению. Глупое правило у русских: уважать
родителей есть также вздор. И что это
родители? — те же старики!.."
— Как кто? да, я думаю, все, начиная с ваших
родителей. (Девочка молча
посмотрела на свою мать.) Я воображаю, Константин Александрыч… — продолжал я.
Маша
посмотрела с изумлением
на родителя, засмеялась, потом вскочила и поцеловала его в щеку. Супруга слегка улыбнулась… а Сергей Сергеич не солгал.
Да, если мне позволил ваш
родитель,
То я готов неопытность ввести
На лучший путь. — Там нет цветов,
Там терния, но цель, к которой мы
Приходим, веселит нас — а былое
Печально или весело,
смотря по тем
Мгновениям, когда о нем воспоминаешь.
Итак, всего важней последствие;
Коль к доброму концу деянья наши,
То способы всегда уж хороши,
Какие б не были — страшись Фернанда!
Он льстит тебе, обманет — или,
Положим,
на тебе он женится —
Но это для того, чтоб быть богаче.
Парень. И
смотрю я в даль моей жизни, как бы мне окончательно не погибнуть. Конечно, будь бы живы мои
родители, но они, к сожалению, в царствии небесном, и окончательно мне негде столоваться, Никита Федорович. Только мне и надежды, что
на вас.
И, впечатленья дум моих храня,
Я нехотя глотал тарелку супа;
С усмешкой все глядели
на меня,
Мое лицо, должно быть, было глупо.
Застенчивей стал день я ото дня,
Смотрел на всех рассеянно и тупо,
И
на себя
родителей упрек
Не раз своей неловкостью навлек.
Вот тут
посмотрела бы ты
на ихние наряды, как с
родителями да с гостями они вышли народ угощать.
— Оборони Господи об этом и помыслить. Обидно даже от тебя такую речь слышать мне! — ответил Алексей. — Не каторжный я, не беглый варнак. В Бога тоже верую, имею
родителей — захочу ль их старость срамить? Вот тебе Николай святитель, ничего такого у меня
на уме не бывало… А скажу словечко по тайности, только,
смотри, не в пронос: в одно ухо впусти, в другое выпусти. Хочешь слушать тайну речь мою?.. Не промолвишься?
— Можешь ли так
родителям отвечать? Кому отвечаешь?
Смотри ты! Молоко еще
на губах не высохло, а грубости отцу говоришь.
Я вылез за окно и повис
на подоконнике, когда
родителей моих не было дома, — и оттого доставленный мною им сюрприз имел сугубый эффект: возвращаясь домой в открытой коляске, они при повороте в свою улицу увидали массу народа, с ужасом глядевшую
на дом, в котором мы жили, — и, взглянув сами по направлению, куда
смотрели другие, увидали меня висящего
на высоте восьми сажен и готового ежеминутно оборваться и упасть
на тротуарные плиты.
— Ну, ладно! Только
смотри, Петька: я себя не продаю ни за какие благостыни… Будь что будет — не пропаду. Но
смотри, ежели отец придет в разорение и мне нечем будет кормить его и старуху мать и ты или твои
родители на попятный двор пойдете, открещиваться станете — мол, знать не знаем, — ты от меня не уйдешь живой!
Евлампий Григорьевич попал
на свою зарубку… Что она такое была?..
Родители проторговались!.. Родня голая; быть бы ей за каким-нибудь лавочником или в учительницы идти, в народную школу, благо она в университете экзамен выдержала… В этом-то вся и сила!.. Еще при других он употребляет ученые слова, а как при ней скажет хоть, например, слово «цивилизация», она
на него
посмотрит искоса, он и очутится
на сковороде…
Во время этих, всегда коротких, визитов граф очень мало разговаривал с Натальей Федоровной, всегда выходившей к нему по приказанию
родителей, беседуя больше с Федором Николаевичем, и только сладко
на нее
посматривал и смачно целовал здороваясь и прощаясь протягиваемую ему миниатюрную ручку.
Всегда
смотря на своих
родителей лишь как
на источник дохода, оказывавшийся весьма скудным, но необходимым во дни ранней юности, он, ворочающий теперь десятками тысяч, понятно, не мог жалеть о его прекращении, тем более, что давно бросил им пользоваться.
Герасим Сергеевич, оказывается, не пожелал даже выслушать его, не поинтересовался силою чувства к увлекшей его девушке, считая это чувство за одну из тех заурядных «любовных интриг» с танцоркой, с канатной плясуньей, в подробности которых взрослые сыновья, из уважения к
родителям, не смеют посвящать их;
родители смотрят на такие «интрижки», если знают о них стороной, как
на «дань молодости», сквозь пальцы и не поднимают о них вопроса, как о несерьезных и скоропроходящих увлечениях.
Мы видели Егора среди развалин его бывшей избы в то самое время, когда Татьяна Петровна приходила
посмотреть на бывшее жилище ее несчастных
родителей.