Неточные совпадения
Бывало, как досыта набегаешься внизу по зале,
на цыпочках прокрадешься наверх, в классную,
смотришь —
Карл Иваныч сидит себе один
на своем кресле и с спокойно-величавым выражением читает какую-нибудь из своих любимых книг. Иногда я заставал его и в такие минуты, когда он не читал: очки спускались ниже
на большом орлином носу, голубые полузакрытые глаза
смотрели с каким-то особенным выражением, а губы грустно улыбались. В комнате тихо; только слышно его равномерное дыхание и бой часов с егерем.
Долго бессмысленно
смотрел я в книгу диалогов, но от слез, набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их
Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно
на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Карл Иванович с неусыпностью Видока предался сентиментальному шпионству, знал, кто с кем чаще гуляет, кто
на кого непросто
смотрит.
Иногда, оставшись один в гостиной, когда Любочка играет какую-нибудь старинную музыку, я невольно оставляю книгу, и, вглядываясь в растворенную дверь балкона в кудрявые висячие ветви высоких берез,
на которых уже заходит вечерняя тень, и в чистое небо,
на котором, как
смотришь пристально, вдруг показывается как будто пыльное желтоватое пятнышко и снова исчезает; и, вслушиваясь в звуки музыки из залы, скрипа ворот, бабьих голосов и возвращающегося стада
на деревне, я вдруг живо вспоминаю и Наталью Савишну, и maman, и
Карла Иваныча, и мне
на минуту становится грустно.
Молодой профессор тасовал билеты, как колоду карт, другой профессор, с звездой
на фраке,
смотрел на гимназиста, говорившего что-то очень скоро про
Карла Великого, к каждому слову прибавляя «наконец», и третий, старичок в очках, опустив голову,
посмотрел на нас через очки и указал
на билеты.
Прачке было жаль Пети;
Карл Богданович очень уж что-то сильно нажимал и тискал; но, с другой стороны, она боялась вступиться, так как сама привела мальчика и акробат обещал взять его
на воспитанье в случае, когда он окажется пригодным. Стоя перед мальчиком, она торопливо утирала ему слезы, уговаривая не бояться, убеждая, что
Карл Богданович ничего худого не сделает, — только
посмотрит!..
По изгнании двухнадесяти языков хотели меня снова везти в Москву
посмотреть, не возвратился <ли>
Карл Ив.<анович>
на прежнее пепелище или в противном случае отдать меня в другое училище, но я упросил матушку оставить меня в деревне, ибо здоровье мое не позволяло мне вставать с постели в 7 часов, как обыкновенно заведено во всех пансионах.
Здесь
карла охорошился, поправил свой парик, расшаркался и, как вежливый кавалер, подошел к руке баронессы и потом Аделаиды. Первая от души смеялась,
смотря на эту чудную и, как видно было по глазам его, умную фигуру, и охотно сама его поцеловала в лоб; вторая, вместе с поцелуем, задержала его и, краснея от стыда, который, однако ж, побеждало в ней желание счастия, полегоньку начала увлекать его в другую комнату. Он — выпутываться из рук ее; она — еще более его удерживать.
Знайте,
на вас
смотрит его величество
Карл в слуховое окошко из Варшавы и просит вас потешить его геройское сердце.
Все, не выключая баронессы, хохотали до слез,
смотря на эту сцену. (За тайну было объявлено многим из присутствовавших, что воспитанница ее помешана
на карлах, рыцарях и волшебниках.)
Смотри Древнюю Вивлиофику.] и желая стать твердою ногою
на берегу Балтийского моря, чтобы сзывать в свое отечество богатства и просвещение Европы, он бросил
Карлу перчатку будто за оскорбление, сделанное ему рижским комендантом Дальбергом.
— Ты не
смотрел в очи северному льву; ты не видел
Карла в ту минуту, когда он, по колена в воде, вступал
на берега Дании, встреченный тучею пуль неприятельских и с жадностью прислушиваясь к свисту их.