Неточные совпадения
Он был как будто один в целом мире; он
на цыпочках убегал от няни, осматривал всех, кто где спит; остановится и осмотрит пристально, как кто очнется, плюнет и промычит что-то во сне; потом с замирающим сердцем взбегал
на галерею, обегал по скрипучим доскам кругом, лазил
на голубятню, забирался в глушь сада, слушал, как жужжит
жук, и далеко следил глазами его полет в воздухе; прислушивался, как кто-то все стрекочет в траве, искал и ловил нарушителей этой тишины; поймает стрекозу, оторвет ей крылья и
смотрит, что из нее будет, или проткнет сквозь нее соломинку и следит, как она летает с этим прибавлением; с наслаждением, боясь дохнуть, наблюдает за пауком, как он сосет кровь пойманной мухи, как бедная жертва бьется и жужжит у него в лапах.
— Моя раньше такой люди, — он указал
на жука, — много
посмотри нету; один-один каждый год найди… Как его там много собрался?
— Да,
жук… большой, темный… Отлетел от окна и полетел… по направлению, где корпус. А месяц! Все видно, как днем. Я
смотрел вслед и некоторое время слышал… ж — ж-ж… будто стонет. И в это время
на колокольне ударили часы. Считаю: одиннадцать.
И было как-то даже грустно
смотреть, как этот морской великан лежит теперь
на воде, без собственного движения, точно мертвый, а какой-то маленький пароходишко хлопочет около него, как живой муравей около мертвого
жука.
— Кто ж
на завалинке-то сидел? — отрывисто возразил Захар. — Стало, жена…
Смотри,
Жук, она за тобой присматривает.
Чёрненький человечек в пиджаке и высоких сапогах, похожий
на жука, беспокоился: поднимал острую бледную мордочку кверху,
смотрел в небо, свистал, морщил брови, ловил языком усы и разговаривал больше всех.
Жуков, тяжело ворочая шеей,
смотрел на нос, оглядывался вокруг и молчал. Перед ним всё задвигалось и поплыло: являлся шкаф, набитый бумагами, чайной посудой и бутылками, письменный стол, закиданный пакетами, конторка, диван с пледом и подушкой и — два огромные глаза — темные окна с мертвыми стеклами.
— Ты
смотришь, где кровать? — говорил
Жуков, стоя в углу перед шкафом и звеня стеклом стаканов. — Кровать рядом. Я сплю здесь,
на диване. Кровать у меня хорошая, двуспальная…
Он
смотрел, как навозный
жук хлопотливо и усердно тащит куда-то свой шар, как паук, раскинув хитрую радужную сеть, сторожит мух, как ящерица, раскрыв тупую мордочку, сидит
на солнце, блестя зелеными щитиками своей спины; а один раз, под вечер, он увидел живого ежа!
— Вы, навозный
жук, слишком сухо, а вы, муравей, слишком мрачно
смотрите на жизнь, — возразил им кузнечик.
Затем он обратился ко мне со словами: «Ни канка тэ иоу цзы» (т. е.
посмотри, вот ночная птица). Я наклонился к пню и в разрезе древесины увидел такое расположение слоев ее, что при некоторой фантазии, действительно, можно было усмотреть рисунок, напоминающий филина или сову. Рядом с ним был другой, тоже изображавший птицу поменьше, потом похожий
на жука и даже
на лягушку. По словам китайца, все это были живые существа, поглощенные деревом для того, чтобы больше в живом виде никогда не появляться
на земле.