Неточные совпадения
Как только вы приедете, я сейчас вас
на острова повезу. Заедем к Дороту; я себе спрошу ботвиньи, вы — мороженого… вот ведь у нас нынче как! Потом отправимся
на pointe [стрелку (франц.)] и будем
смотреть, как солнце за
будку садится. Потом домой — баиньки. Это первый день.
Я уже знал от Петра Платоновича, что пятилетняя Ермолова, сидя в суфлерской
будке со своим отцом, была полна восторгов среди сказочного мира сцены; увлекаясь каким-нибудь услышанным монологом, она, выучившись грамоте, учила его наизусть по пьесе, находившейся всегда у отца, как у суфлера, и, выучив, уходила в безлюдный угол старого, заброшенного кладбища,
на которое
смотрели окна бедного домишки, где росла Ермолова.
— А может быть, еще не хватились, может, и смена не приходила, — вскрикнул Воронов и выбежал
на опушку кладбища,
на вал и, раздвинув кусты,
посмотрел вперед. Далеко перед ним раскинулся горизонт. Налево, весь утопающий в зелени садов, город с сияющими
на солнце крестами церквей, веселый, радостный, не такая темная масса, какой он казался ночью… направо мелкий лесок, левей его дерновая, зеленая горка, а рядом с ней выкрашенная в казенный цвет, белыми и черными угольниками,
будка, подле порохового погреба.
—
На льду какие-то люди стали громко «караул» кричать; я назад бросился и прошусь к будошнику, чтобы он меня от подлетов спрятал, а он гонит: «Я, — говорит, — не встану, а подметки под сапоги отдал подкинуть». Тогда я с перепугу
на дверь понапер, дверь сломалась. Я виноват — силом вскочил в
будку и заснул, а утром встал,
смотрю: ни часов, ни денег нет.
И вот, в тесной связи с этим процессом, Прошке становилось все грустнее жить
на белом свете. Всякий промысел требует приспособления к изменяющимся обстоятельствам, а Прошка не чувствовал себя способным к такому применению. Бывало, когда темной ночью какой-нибудь молодец проходил с ломом (фомкой) или иным орудием своего промысла мимо
будки, будочник
смотрел на него равнодушным взглядом. Зевнув и понюхавши табачку, он уходил в свою
будку и, располагаясь
на сон грядущий, сообщал «будочнице...
— А
на дворе дождь… Так и хлыщет, пылит, ручьи пошли. Мы эту погоду клянем в поле, а им самое подходящее дело. Темно. Дождь по крыше гремит, часовой в
будку убрался да, видно, задремал. Окна без решеток. Выкинули они во двор свои узелки,
посмотрели: никто не увидал. Полезли и сами… Шли всю ночь.
На заре вышли к реке, куда им было сказано,
смотрят, а там — никого!
Дали ему весь нужный припас: флаг зеленый, флаг красный, фонари, рожок, молот, ключ — гайки подвинчивать, лом, лопату, метел, болтов, костылей; дали две книжечки с правилами и расписание поездов. Первое время Семен ночи не спал, все расписание твердил; поезд еще через два часа пойдет, а он обойдет свой участок, сядет
на лавочку у
будки и все
смотрит и слушает, не дрожат ли рельсы, не шумит ли поезд. Вытвердил он наизусть и правила; хоть и плохо читал, по складам, а все-таки вытвердил.
— Жить можно, жить можно… Эх, ты! Много жил, мало нажил, много
смотрел, мало увидел. Бедному человеку, в
будке там или где, какое уж житье! Едят тебя живодеры эти. Весь сок выжимают, а стар станешь — выбросят, как жмыху какую, свиньям
на корм. Ты сколько жалованья получаешь?
Но та отнекивалась и отупелыми, распухшими от слез глазами
смотрела в окно. В окне бежали деревья,
будки, дома, деревни, коровушки паслись
на лугу… И опять деревья…
будки…
Двое из них остались у проруби и с беспокойным любопытством
смотрели на ее гладкую поверхность, за минуту поглотившую человеческую жизнь, а третий, оставив свою лошадь под присмотром товарищей, побежал в ближайшую
на берегу полицейскую
будку, известить начальство.
Бросается
на Замарашкина и давит его за горло. Замарашкин падает. Номах завязывает ему рот платком и скручивает веревками руки и ноги. Некоторое время он
смотрит на лежащего, потом идет в
будку и выходит оттуда с зажженным красным фонарем.