Неточные совпадения
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял
последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех
ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
— Да, — сказал он, — это один из
последних могикан: истинный, цельный, но ненужный более художник. Искусство сходит с этих высоких
ступеней в людскую толпу, то есть в жизнь. Так и надо! Что он проповедует: это изувер!
Направо идет высокий холм с отлогим берегом, который так и манит взойти на него по этим зеленым
ступеням террас и гряд, несмотря на запрещение японцев. За ним тянется ряд низеньких, капризно брошенных холмов, из-за которых глядят серьезно и угрюмо довольно высокие горы, отступив немного, как взрослые из-за детей. Далее пролив, теряющийся в море; по светлой поверхности пролива чернеют разбросанные камни. На
последнем плане синеет мыс Номо.
Мы пока кончили водяное странствие. Сегодня сделали
последнюю станцию. Я опять целый день любовался на трех станциях природной каменной набережной из плитняка. Ежели б такая была в Петербурге или в другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку. Река, разливаясь, оставляет по себе след, кладя слоями легкие заметки. Особенно хороши эти заметки на глинистом берегу. Глина крепка, и слои — как
ступени: издали весь берег похож на деревянную лестницу.
Так: будто вы по
ступеням уже поднялись к грозной Машине Благодетеля, и с тяжким лязгом уже накрыл вас стеклянный колпак, и вы в
последний раз в жизни — скорее — глотаете глазами синее небо…
В шкафу у меня лежал лопнувший после отливки тяжелый поршневой шток (мне нужно было посмотреть структуру излома под микроскопом). Я свернул в трубку свои записи (пусть она прочтет всего меня — до
последней буквы), сунул внутрь обломок штока и пошел вниз. Лестница — бесконечная,
ступени — какие-то противно скользкие, жидкие, все время — вытирать рот платком…
R-13, бледный, ни на кого не глядя (не ждал от него этой застенчивости), — спустился, сел. На один мельчайший дифференциал секунды мне мелькнуло рядом с ним чье-то лицо — острый, черный треугольник — и тотчас же стерлось: мои глаза — тысячи глаз — туда, наверх, к Машине. Там — третий чугунный жест нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым ветром, — преступник идет, медленно,
ступень — еще — и вот шаг,
последний в его жизни — и он лицом к небу, с запрокинутой назад головой — на
последнем своем ложе.
Но что заставляет крестьян, солдат, стоящих на низшей
ступени лестницы, не имеющих никакой выгоды от существующего порядка, находящихся в положении самого
последнего подчинения и унижения, верить в то, что существующий порядок, вследствие которого они находятся в своем невыгодном и униженном положении, и есть тот самый порядок, который должен быть и который поэтому надо поддерживать, совершая для этого даже дурные, противные совести дела?
Едва только произнес Фома
последнее слово, как дядя схватил его за плечи, повернул, как соломинку, и с силою бросил его на стеклянную дверь, ведшую из кабинета во двор дома. Удар был так силен, что притворенные двери растворились настежь, и Фома, слетев кубарем по семи каменным ступенькам, растянулся на дворе. Разбитые стекла с дребезгом разлетелись по
ступеням крыльца.
Когда железные
ступени престанут звучать под ногами моими, когда взор твой в час решительный напрасно будет искать меня на Вадимовом месте, когда в глубокую ночь погаснет лампада в моем высоком тереме и не будет уже для тебя знаком, что Марфа при свете ее мыслит о благе Новаграда, тогда, тогда скажи: «Все погибло!..» Теперь, друзья сограждане! воздадим
последнюю честь вождю Мирославу и витязю Михаилу!
Он начинает свое
последнее восхождение по
ступеням террасы. С каждым шагом его растет ярость толпы. С каждым шагом Дочь Зодчего сверху приветствует его взорами.
Остановившись на верхней
ступени, едва наклоняла голову величавая Манефа и приказала конюху Дементию поднести мужичкам «посошок» [
Последняя заздравная чарка вина на прощанье.] в путь-дорогу, а мать Назарету послала на луг за околицей оделять баб, девок и ребятишек пряниками, орехами и другими сластями.
В первое время своей жизни, в детстве, человек живет больше для тела: есть, пить, играть, веселиться. Это первая
ступень. Что больше подрастает человек, то всё больше и больше начинает заботиться о суждении людей, среди которых живет, и ради этого суждения забывает о требованиях тела: об еде, питье, играх, увеселениях. Это вторая
ступень. Третья
ступень, и
последняя, это та, когда человек подчиняется больше всего требованиям души и для души пренебрегает и телесными удовольствиями и славой людской.
Это не есть, как думают многие, взгляд на жизнь, выработанный материалистической наукой и философией нашего времени; наука и философия нашего времени довели только это воззрение до
последних его пределов, при которых очевиднее, чем прежде, стало несоответствие этого взгляда основным требованиям природы человеческой; но это давнишний, первобытный взгляд людей, стоящих на низшей
ступени развития: он выражен и у Китайцев, и у Буддистов, и у Евреев, и в книге Иова, и в изречении: «земля еси и в землю пойдеши».
Пруссия лишь с XVII столетия сделалась независимым государством и только в начале XVIII века возведена была на
ступень королевства.
Последнее складывалось и росло не долго, но быстро благодаря особенным качествам своих государей.
Гости разошлись в 12 часов.
Последним ушел Ильин. У Софьи Петровны хватило еще задора проводить его до нижней
ступени террасы. Ей захотелось объявить ему, что она уезжает с мужем, и поглядеть, какой эффект произведет на него это известие.
Остались только на
ступенях сцены три друга, в прежнем положении на коленах, опустив печально голову, и посреди сцены Волынской, прежний Волынской, во всем величии и красоте благородного негодования, выросший, казалось, на несколько вершков, отрясая свои кудри, как гневный лев свою гриву, подняв нахмуренное чело и пламенные взоры к небу —
последней защите отечеству против ее притеснителя.
И совсем равнодушно, без тоски и мыслей, как неживой, я быстро уснул,
последним звуком унося в сон грохот пустых
ступеней под тяжелой, беспокойной и торопливой ногой.