Неточные совпадения
Но португальский
король Иоанн II, радуясь открытию нового, ближайшего пути в Индию, дал мысу Бурь нынешнее его название. После того посещали мыс, в 1497 году, Васко де Гама, а еще позже бразильский вице-король Франциско де Альмейда,
последний — с целью войти в торговые сношения с жителями. Но люди его экипажа поссорились с черными, которые умертвили самого вице-короля и около 70 человек португальцев.
Вся история римского падения выражена тут бровями, лбами, губами; от дочерей Августа до Поппеи матроны успели превратиться в лореток, и тип лоретки побеждает и остается; мужской тип, перейдя, так сказать, самого себя в Антиное и Гермафродите, двоится: с одной стороны, плотское и нравственное падение, загрязненные черты развратом и обжорством, кровью и всем на свете, безо лба, мелкие, как у гетеры Гелиогабала, или с опущенными щеками, как у Галбы;
последний тип чудесно воспроизвелся в неаполитанском
короле.
Шла речь об искусстве, о попытке Мочалова сыграть роль
короля Лира, о
последней статье Белинского, о предстоящем диспуте Грановского и т. д.
Последний «
король» кончился наконец, и хозяйка встала, кряхтя и охая, с обложенного подушками кресла...
Многое еще рассказывал Морозов про дела государственные, про нападения крымцев на рязанские земли, расспрашивал Серебряного о литовской войне и горько осуждал Курбского за бегство его к
королю. Князь отвечал подробно на все вопросы и наконец рассказал про схватку свою с опричниками в деревне Медведевке, про ссору с ними в Москве и про встречу с юродивым, не решившись, впрочем, упомянуть о темных словах
последнего.
Поплевав на пальцы, она начала раскладывать кабалу. Карты падали на стол с таким звуком, как будто бы они были сваляны из теста, и укладывались в правильную восьмиконечную звезду. Когда
последняя карта легла рубашкой вверх на
короля, Мануйлиха протянула ко мне руку.
Что-то вспомнилось и
королю о бесплодно обитых порогах: его бескровное лицо снова залилось серой скукой, и на мой
последний поклон он удивленно вскинул глаза, откровенно выражавшие: что еще надо этому дураку?
В описываемое время князь Лимбург вел тяжбу с прусским
королем Фридрихом II за нарушение
последним каких-то державных прав его, вел переговоры с курфирстом Трирским о выкупе прав на Оберштейнское графство, находившееся у них в совместном владении, и объявил себя соперником великого князя Павла Петровича, оспаривая наследственные права его на Голштейн.
Неудачи
последних двух месяцев, особенно же заключение Кучук-Кайнарджиского мира и охлаждение нового
короля Франции к польскому делу, сильно поколебали неугомонного «пане коханку» и навели уныние на польско-французскую колонию в Рагузе.
Напоминаю читателю, что мы в
последний раз видели этого находчивого юношу на улице, тотчас после того, как известный ему дворянский заседатель, пожертвовав сто рублей, хотел быть
королем публики и, потрясенный этим открытием, Пенькновский возымел намерение поцеловать Христю Альтанскую, а потом напиться глинтвейну.
Тогда он уже достиг высшего предела своей мании величия и считал себя не только великим музыкантом, но и величайшим трагическим поэтом. Его творчество дошло до своего зенита — за исключением"Парсиваля" — именно в начале 60-х годов, хотя он тогда еще нуждался и даже должен был бежать от долгов с своей виллы близ Вены; но его ждала волшебная перемена судьбы: влюбленность баварского
короля и все то, чего он достиг в
последнее десятилетие своей жизни.
За
последнее время могущества графа Орлицкий был объездным врачом в поселениях полка
короля Прусского. Этот полк Алексей Андреевич по этой причине особенно любил и проживал по неделям в особо предназначенной для него связи в 3-й поселенной, роте у Ложитовского моста, выстроенного производителем работ Алексеем Федоровичем Львовым. Здесь граф разговаривал с бабами, слушал их сплетни, заходил к поселянкам в отсутствие хозяев.
—
Король скажет, что лифляндцы сражались за него честно до
последней возможности… Но Луиза?.. но… твоя невеста? Дай ей, по крайней мере, знать, чтобы она бежала.
Совместно с этими родичами начал Густав свою военную карьеру и первоначально продолжал ее с горем пополам.
Последнее происходило оттого, что Польша, управляемая в то время
королем Августом II и Речью Посполитой, была вообще не благоустроеннее Курляндии, беспрерывно возмущалась сеймами, которые, по свидетельству Бандтке, были не что иное, как «скопище крамольников», не уживалась со своими диссидентами, утратила правду в судах, наконец, не воевала ни с кем, что лишало Густава возможности отличиться.
Тимофей Хлоп и Петр Волынский посланы были им в Новгород, где
последний, под наблюдением первого, должен был положить тайком за ризу иконы в Софийском соборе подложную изменную грамоту великого Новгорода на имя польского
короля о защите, покровительстве и взятии под свою власть.
Последние обрывки этого войска, ужасавшего некогда север, силятся купить
королю свободу.
Едва только успел
король произнести
последнее слово, как вдруг почувствовал, что у него за спиною вырастают огромные крылья и все тело постепенно покрывается пухом и перьями.
Когда и каким образом она появилась в Москве, в точности неизвестно, но жила в обширном и ветхом доме на Сивцевом Вражке, куда из
последнего проданного польского поместья успела спасти портреты своих родственников, императоров и
королей и сидела, окруженная ими; дворню свою называла двором, имела несколько модных фрейлин, панов-служанцев, а из мелкой дробной шляхты ей нетрудно было набрать маршалков и шталмейстеров.
Вот к окну подошел какой-то важный господин в дорогой шубе с двумя нарядно одетыми мальчиками.
Последние, увидав бумажного
короля, вскричали в один голос...
— Эстафета от шведского
короля. Хочет он свою племянницу, природную принцессу, к вашему величеству в гости прислать. Как она себя во всей форме в девицах сохранивши, а вы человек холостой, желает
король, надо полагать, вас на брак подбить. Ему лестно, да и нам не зазорно… Хочь мы шведов и били, однако ж держава не
последняя.
Кампания ознаменовалась грабежами и завершилась бедственным обратным походом в ужасную осеннюю распутицу. Во время
последнего армия потерпела больше, чем понесла бы вреда от поражения. Отступление после победы произошло, несомненно, из соображений невоенных. Главною причиною этого странного события был наследник престола, благоволивший к прусскому
королю, с которым государыня вела войну.
Только один избранник осмелился простирать на нее свои виды: именно это был цейгмейстер Вульф, дальний ей родственник, служивший некогда с отцом ее в одном корпусе и деливший с ним
последний сухарь солдатский, верный его товарищ, водивший его к брачному алтарю и опустивший его в могилу; любимый пастором Гликом за благородство и твердость его характера, хотя беспрестанно сталкивался с ним в рассуждениях о твердости характера лифляндцев, о намерении посвятить Петру I переводы Квинта Курция и Науки мореходства и о скором просвещении России; храбрый, отважный воин, всегда готовый умереть за
короля своего и отечество; офицер, у которого честь была не на конце языка, а в сердце и на конце шпаги.
— Я почту тот день счастливым, — сказал он
королю, — когда пролью
последние капли крови, способствуя вам взойти на престол ваших знаменитых предков.
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был Неаполитанский
король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в
последнее время, после того как ему велено было опять поступить на службу и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «je vous ai fait Roi pour régner à ma manière, mais pas à la vôtre» [я вас сделал
королем для того, чтобы царствовать не по-своему, а по-моему] — он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.