Неточные совпадения
Дожидаясь выхода императрицы и
императора, между прусским
посланником и бароном Ливен завязался интересный разговор по случаю последних тревожных известий, полученных из Польши.
Что англичане убили еще тысячу китайцев за то, что китайцы ничего не покупают на деньги, а их край поглощает звонкую монету, что французы убили еще тысячу кабилов за то, что хлеб хорошо родится в Африке и что постоянная война полезна для формирования войск, что турецкий
посланник в Неаполе не может быть жид и что
император Наполеон гуляет пешком в Plombières и печатно уверяет народ, что он царствует только по воле всего народа, — это всё слова, скрывающие или показывающий давно известное; но событие, происшедшее в Люцерне 7 июля, мне кажется совершенно ново, странно и относится не к вечным дурным сторонам человеческой природы, но к известной эпохе развития общества.
Императрица приняла короля очень любезно, хотя и спешно, так как австрийский
посланник торопил государыню, заявляя, что его
император уже выехал из Леопольдштата.
«Целую ночь, — пишет Линар, датский
посланник, хорошо знакомый с тем, что делалось при дворе, так как он был принят как свой у Бестужевых, — были собрания и переговоры, на которых, между прочим, решено было главными министрами и военными властями, что, как скоро государыня скончается, великого князя и великую княгиню возьмут под стражу и
императором провозгласят Иоанна Антоновича.
Но более всего Петр Федорович, который по меткому выражению императрицы Екатерины, «первым врагом своим был сам», вредил себе своим отношением к жене. Став
императором, он тотчас же поместил ее с семилетним Павлом на отдаленный конец Зимнего дворца, в полном пренебрежении. Ей даже не давали любимых фруктов. Подле него появилась Елизавета Романовна Воронцова, в блеске придворного почета, и ее высокомерный тон оскорблял даже
посланников.
Император не скрывал своего к ней расположения и грозил жене монастырем.
«На все оскорбления императрица отвечает только смирением и слезами. Народ разделяет ее горе;
императора все ненавидят», — писали
посланники иностранных держав ко своим дворам. Но между тем, в том же уединении императрица деятельно готовилась к перевороту, сказав себе про мужа...
В начале Елизавета не решалась отважиться на такой шаг, но позднее, спустя одиннадцать лет, во время младенчества
императора Иоанна Антоновича, она согласилась на его план. По его совету царевна обратилась к содействию французского
посланника маркиза де ла Шетарди, который и передал Лестоку до 130 000 дукатов для этого дела.