Между тем, отрицая в человеке человека — с душой, с правами на бессмертие, он проповедовал какую-то правду, какую-то честность, какие-то стремления к лучшему порядку, к благородным целям, не замечая, что все это делалось ненужным при том, указываемом им, случайном
порядке бытия, где люди, по его словам, толпятся, как мошки в жаркую погоду в огромном столбе, сталкиваются, мятутся, плодятся, питаются, греются и исчезают в бестолковом процессе жизни, чтоб завтра дать место другому такому же столбу.
И утешение может быть связано не с верой в русского мужика, как у Герцена, а с благой вестью о наступлении Царства Божьего, с верой в существование иного мира, иного
порядка бытия, который должен означать радикальное преображение этого мира.
Смерть существует лишь по сю сторону, в овремененном бытии, в порядке «природы», и раскрытие духовности, введение человека в иной
порядок бытия, утверждение вечного в жизни есть преодоление смерти и победа над ней.
В Абсолютном, в Божественном Ничто нельзя мыслить движения, созидающего внешний для Абсолютного
порядок бытия, нельзя мыслить ничего положительно, а только отрицательно.
Сталкиваются две точки зрения: 1) есть неизменный, вечный, разумный
порядок бытия, он выражается и в порядке социальном, который создается не людьми и которому люди должны подчиняться, и 2) основы мировой и социальной жизни, пораженной падшестью, не вечные и не навязанные сверху, они меняются от человеческой активности и творчества.
Неточные совпадения
«Больной человек. Естественно, что она думает и говорит о смерти. Мысли этого
порядка — о цели
бытия и прочем — не для нее, а для здоровых людей. Для Кутузова, например… Для Томилина».
— «Внутренняя жизнь личности есть единственно творческая сила человеческого
бытия, и она, а не самодовлеющие начала политического
порядка является единственно прочным базисом для всякого общественного строительства».
В объективном строе
бытия ничто не меняется от признания или непризнания такой мистики, ничто от этого не преображается в натуральном
порядке мира.
Наука говорит правду о «природе», верно открывает «закономерность» в ней, но она ничего не знает и не может знать о происхождении самого
порядка природы, о сущности
бытия и той трагедии, которая происходит в глубинах
бытия, это уже в ведении не патологии, а физиологии — учения о здоровой сущности мира, в ведении метафизики, мистики и религии.
Весь природный
порядок, пространственный, временный, материальный, закономерный, который явился результатом греха, соблазненности наущениями духа зла, есть наполовину подделка
бытия, ложь и призрак, так как в нем царит смерть, рабство и страдание.
Эти возможности нового
порядка вещей, лучших условий
бытия, чем какие когда-либо предсказывались, — не являются обещаниями из иного мира.
С. 55 (4.27, 728 С-D).]; окончательное упразднение (λύσις) красоты, формы и
порядка означало бы уничтожение и самого
бытия.
Отвлеченная идея
бытия, как царства неизменного
порядка, отвлеченно-общего, есть всегда порабощение свободного творческого духа человека.
В этом восстании есть вечная правда, правда о том, что единичная личность и её судьба есть бóльшая ценность, чем мировой
порядок, чем гармония целого, чем отвлеченное
бытие.
И все исторические теократии, дохристианские и христианские, были принудительными, были всегда смещением двух планов
бытия, двух
порядков, небесного и земного, духовного и материального, церковного и государственного.
Но теософическое сознание, как и сознание православное, понимает, что этот природный
порядок есть результат погружения человека в низшие сферы
бытия, инволюции в материю, чего не понимает натуралистически-эволюционное сознание.
Человек — одно из явлений этого мира, одна из вещей в природном круговороте вещей; и человек выходит из этого мира как образ и подобие абсолютного
бытия и превышает все вещи
порядка природы.
Не могут быть у власти те, которые еще накануне не знали, допустима ли война и оправдана ли защита отечества, сомневались, можно ли мерами принуждения поддерживать в стране
порядок и предотвращать анархию, по-гамлетовски рефлектировали над отталкивающей суровостью всякого государственного
бытия.