Неточные совпадения
— Рабочих надо непременно нанять еще человек пятнадцать. Вот не
приходят. Нынче были, по семидесяти рублей на лето
просят.
Потом надо было еще раз получить от нее подтверждение, что она не сердится на него за то, что он уезжает на два дня, и еще
просить ее непременно
прислать ему записку завтра утром с верховым, написать хоть только два слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
Поняв чувства барина, Корней
попросил приказчика
прийти в другой раз. Оставшись опять один, Алексей Александрович понял, что он не в силах более выдерживать роль твердости и спокойствия. Он велел отложить дожидавшуюся карету, никого не велел принимать и не вышел обедать.
Дарья Александровна
прислала ему записку,
прося у него дамского седла для Кити. «Мне сказали, что у вас есть седло, — писала она ему. — Надеюсь, что вы привезете его сами».
Княгиня, услыхав о том, что Варенька хорошо поет,
попросила ее
прийти к ним петь вечером.
Она послала к нему
просить его
прийти к ней сейчас же; с замиранием сердца, придумывая слова, которыми она скажет ему всё, и те выражения его любви, которые утешат ее, она ждала его.
Накануне графиня Лидия Ивановна
прислала ему брошюру бывшего в Петербурге знаменитого путешественника в Китае с письмом,
прося его принять самого путешественника, человека, по разным соображениям весьма интересного и нужного.
Плуги оказывались негодящимися, потому что работнику не
приходило в голову опустить поднятый резец и, ворочая силом, он мучал лошадей и портил землю; и его
просили быть покойным.
Николай уже совсем собрался уезжать, когда Константин опять
пришел к нему и ненатурально
просил извинить, если чем-нибудь оскорбил его.
Только на другое утро
пришел в крепость и стал
просить, чтоб ему назвали похитителя.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее, помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну
пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город, с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении,
прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
Вы человек с доброй душой: к вам
придет приятель
попросить взаймы — вы ему дадите; увидите бедного человека — вы захотите помочь; приятный гость
придет к вам — захотите получше угостить, да и покоритесь первому доброму движенью, а расчет и позабываете.
— А вот изволите видеть: насчет мельницы, так мельник уже два раза
приходил ко мне отсрочки
просить и Христом-богом божился, что денег у него нет… да он и теперь здесь: так не угодно ли вам будет самим с ним поговорить?
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы
пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня.
Проси и хватай его за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
— Я бы не
просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете все штуки; вот для чего я
пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
— Мы ошвартовались у дамбы, — сказал он. — Пантен послал узнать, что вы хотите. Он занят: на него напали там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками. Вы звали их на «Секрет»? Пантен
просит вас
прийти, говорит, у него туман в голове.
— Знаю и скажу… Тебе, одной тебе! Я тебя выбрал. Я не прощения
приду просить к тебе, а просто скажу. Я тебя давно выбрал, чтоб это сказать тебе, еще тогда, когда отец про тебя говорил и когда Лизавета была жива, я это подумал. Прощай. Руки не давай. Завтра!
— Вот чудак-то, да мы уж
пришли, милости
просим на лестницу.
— А ведь ты права, Соня, — тихо проговорил он наконец. Он вдруг переменился; выделанно-нахальный и бессильно-вызывающий тон его исчез. Даже голос вдруг ослабел. — Сам же я тебе сказал вчера, что не прощения
приду просить, а почти тем вот и начал, что прощения
прошу… Это я про Лужина и промысл для себя говорил… Я это прощения
просил, Соня…
— Пожалуйста,
придите, —
попросила Дуня.
«И многие из иудеев
пришли к Марфе и Марии утешать их в печали о брате их. Марфа, услыша, что идет Иисус, пошла навстречу ему; Мария же сидела дома. Тогда Марфа сказала Иисусу: господи! если бы ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего ты
попросишь у бога, даст тебе бог».
— Я решила
просить тебя, Родя, настоятельно
просить непременно быть у нас на этом свидании, — сказала Дуня, —
придешь?
Пришел он туда, снял с себя крест, серебряный, и
попросил за крест шкалик.
Студент рассказывал о ней с каким-то особенным удовольствием и все смеялся, а офицер с большим интересом слушал и
просил студента
прислать ему эту Лизавету для починки белья.
Дико́й. Понимаю я это; да что ж ты мне прикажешь с собой делать, когда у меня сердце такое! Ведь уж знаю, что надо отдать, а все добром не могу. Друг ты мне, и я тебе должен отдать, а
приди ты у меня
просить — обругаю. Я отдам, отдам, а обругаю. Потому только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет; всю нутренную вот разжигает, да и только; ну, и в те поры ни за что обругаю человека.
Швабрин
пришел ко мне; он изъявил глубокое сожаление о том, что случилось между нами; признался, что был кругом виноват, и
просил меня забыть о прошедшем.
— Как чем? Да вот я теперь, молодая, все могу сделать — и пойду, и
приду, и принесу, и никого мне
просить не нужно… Чего лучше?
— Я тебя
прошу — не
приходи! Тебе надобно лежать. Хочешь, я завтра же перевезу тебе фисгармонию?
—
Прислал письмо из Нижнего, гуляет на ярмарке. Ругается,
просит денег и прощения. Ответила: простить — могу, денег не дам. Похоже, что у меня с ним плохо кончится.
— Кстати: послезавтра вечером у меня… меня
просили устроить маленькое собрание.
Приходите. Некто из… провинции, скажем, сделает интересное сообщение… как мне обещали.
Когда он рассказывал ей о своих встречах и беседах с партийными людями, Никонова слушала как будто не так охотно, как его философические размышления. Она никогда не расспрашивала его о людях. И только один раз, когда он сказал, что Усов
просит не
присылать к нему «бестолковую» даму, она живо спросила...
— Лидия Тимофеевна не
придет,
просила принести ей чаю и рюмку какого-нибудь вина.
—
Приходите скорей, —
попросила она, стискивая руку его горячими косточками пальцев своих. — Ведь я скоро исчезну.
— Лютов был, — сказала она, проснувшись и морщась. —
Просил тебя
прийти в больницу. Там Алина с ума сходит. Боже мой, — как у меня голова болит! И какая все это… дрянь! — вдруг взвизгнула она, топнув ногою. — И еще — ты! Ходишь ночью… Бог знает где, когда тут… Ты уже не студент…
—
Приходи, пожалуйста, —
попросил Макаров, Злобины в один голос повторили...
— Иван Пращев, офицер, участник усмирения поляков в 1831 году, имел денщика Ивана Середу. Оный Середа, будучи смертельно ранен,
попросил Пращева переслать его, Середы, домашним три червонца. Офицер сказал, что пошлет и даже прибавит за верную службу, но предложил Середе: «
Приди с того света в день, когда я должен буду умереть». — «Слушаю, ваше благородие», — сказал солдат и помер.
— Спой «Сад», пока свиньи не
пришли, —
попросила Алина. Дуняша, не оглядываясь, сказала...
— Покрой мне ноги еще чем-нибудь. Ты скажешь Анфимьевне, что я упала, ушиблась. И ей и Гогиной, когда
придет. Белье в крови я
попрошу взять акушерку, она завтра
придет…
Через несколько минут поезд подошел к вокзалу, явился старенький доктор, разрезал ботинок Крэйтона, нашел сложный перелом кости и утешил его, сказав, что знает в городе двух англичан: инженера и скупщика шерсти. Крэйтон вынул блокнот, написал две записки и
попросил немедленно доставить их соотечественникам.
Пришли санитары, перенесли его в приемный покой на вокзале, и там он, брезгливо осматриваясь, с явным отвращением нюхая странно теплый, густой воздух, сказал Самгину...
Бальзаминов. Вот видите, маменька, вот она опять все на смех. Зачем она
пришла? Кто ее
просил?
— А ведь барышня-то
просила вас
прийти в этот… как его… ох!.. — доложил он.
Напрасно давал ей Штольц отчет в управлении имением,
присылал следующие ей доходы, все отдавала она назад,
просила беречь для Андрюши.
— Времени мало было, — начал он, запинаясь, — утром встанешь, убирают комнаты, мешают, потом начнутся толки об обеде, тут хозяйские дети
придут,
просят задачу поверить, а там и обед. После обеда… когда читать?
Пошла она «мазать» и
пришла еще более огорченная. Говорит, что «прямо с целой тысячи начала», то есть обещала тысячу рублей из взысканных денег, но ее и слушать не хотели, а когда она, благоразумно прибавляя, насулила до трех тысяч, то ее даже
попросили выйти.
Но Марфенька погрозила, что отнимет деньги и никогда не
придет больше, если он станет прятать их, а сам выпрашивать луковицу на обед и
просить на паперти милостыню.
— И слава Богу, Вера! Опомнись,
приди в себя немного, ты сама не пойдешь! Когда больные горячкой мучатся жаждой и
просят льду — им не дают. Вчера, в трезвый час, ты сама предвидела это и указала мне простое и самое действительное средство — не пускать тебя — и я не пущу…
Он с нетерпением ожидал Веры. Наконец она
пришла. Девушка принесла за ней теплое пальто, шляпку и ботинки на толстой подошве. Она, поздоровавшись с бабушкой,
попросила кофе, с аппетитом съела несколько сухарей и напомнила Райскому просьбу свою побывать с ней в городе, в лавках, и потом погулять вместе в поле и в роще.
— Николай Андреич сейчас
придет, — сказала Марфенька, — а я не знаю, как теперь мне быть с ним. Станет звать в сад, я не пойду, в поле — тоже не пойду и бегать не стану. Это я все могу. А если станет смешить меня — я уж не утерплю, бабушка, — засмеюсь, воля ваша! Или запоет,
попросит сыграть: что я ему скажу?
В то время как Райский уходил от нее, Тушин
прислал спросить ее, может ли он ее видеть. Она велела
просить.
На другой день Райский утром рано предупредил Крицкую запиской, что он
просит позволения
прийти к ней в половине первого часа, и получил ответ: «Charmee, j’attends» [«Очень рада, жду» (фр.).] и т. д.