Неточные совпадения
Один только старый дом
стоял в глубине двора, как бельмо в глазу, мрачный, почти всегда в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато
на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и
просились в окна.
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам, ударила мою Олю два раза в щеку и вытолкнула в дверь: „Не
стоишь, говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А другая кричит ей
на лестницу: „Ты сама к нам приходила
проситься, благо есть нечего, а мы
на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „В суд, говорит,
на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде возьмешь, чем докажешь?
Евсеич не мог надивиться, что я не гуляю как следует, не играю, не
прошусь на мельницу, а все хожу и
стою на одних и тех же местах.
Силан (останавливает).
Постой! Куда ты? Уж это шалишь, теперь
на мост!… Да что за напасть! И не пущу… И не
просись лучше. Ничего в этом хорошего, уж поверь ты мне.
Выглянул дьячок:
стоит за окном Иван Семенов, сосед-старичок, и
на ночлег
просится.
На другое утро, рано, я пошла
на кладбище. Май месяц
стоял тогда во всей красе цветов и листьев, и долго я сидела
на свежей могиле. Я не плакала, не грустила; у меня одно вертелось в голове: «Слышишь, мама? Он хочет и мне оказывать покровительство!» И мне казалось, что мать моя не должна была оскорбиться тою усмешкой, которая невольно
просилась мне
на губы.
Только что Александра ушла, мимо окон по двору идет Андрюшка ткач, с женой, очень смазливый малый, год назад женившийся
на молоденькой и очень хорошенькой из крестьян бабенке, значит, еще молодые и оба, в отношении меня, несмелые; они
стоят некоторое время
на дворе и перекоряются, кому идти
проситься: наконец, подходит к окну молодая и кланяется.
Вообразил он вереницу богомолок, избушку в лесу с одним окошком, которое ярко светится в потемках; он
стоит перед окошком,
просится на ночлег… его пускают и — вдруг он видит разбойников.
Я пошел ходить по платформе.
Стоит что-то вроде барака, я зашел в него. Оказывается, фельдшерский пункт для приемки больных с санитарных поездов. Дежурит фельдшер и два солдата. Я
попросился у них посидеть и обогреться. Но обогреться было трудно, в бараке градусник показывал 3° мороза, отовсюду дуло. Солдат устроил мне из двух скамеек кровать, я постелил бурку, покрылся полушубком. Все-таки было так холодно, что за всю ночь только раза два я забылся
на полчаса.