Неточные совпадения
— «Смертию
смерть поправ».
— Люди почувствуют себя братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе, почувствуют ужас одиночества своего во вселенной, соприкоснутся
прутьям железной клетки неразрешимых тайн жизни, жизни, из которой один есть выход — в
смерть.
— Что ж? Предлог — хороший. «Смертию
смерть поправ». Только бы на улицу не вылезали…
Тит схватил его за волосы и принялся колотить своею палкой что было силы. Гибкий черемуховый
прут только свистел в воздухе, а Макар даже не пробовал защищаться. Это был красивый, широкоплечий парень, и Ганне стало до
смерти его жаль.
Наконец, откуда-то издали раздались голоса священника и дьякона: «Христос воскресе!» Хор певчих сейчас же подхватил: «Из мертвых смертию,
смерть поправ!»; а затем пошли радостные кантаты: «святися, святися!» «приидите пиво пием» — Павел стоял почти в восторге: так радостен, так счастлив он давно уже не бывал.
— Смертию
смерть поправ — вот! Значит — умри, чтобы люди воскресли. И пусть умрут тысячи, чтобы воскресли тьмы народа по всей земле! Вот. Умереть легко. Воскресли бы! Поднялись бы люди!
И все мы воскреснем из мертвых, смертию
смерть поправ.
Он был холост. Жил одиноко, в небольшом номере в доме Мосолова на Лубянке, поближе к Малому театру, который был для него все с его студенческих времен. Он не играл в карты, не кутил, и одна неизменная любовь его была к драматическому искусству и к
перлу его — Малому театру. С юности до самой
смерти он был верен Малому театру. Неизменное доказательство последнего — его автограф, который случайно уцелел в моих бумагах и лежит предо мною.
Легко идется по земле тому, кто полной мерой платит за содеянное. Вот уже и шоссе, по которому когда-то так легко шагал какой-то Саша Погодин, — чуть ли не с улыбкой
попирает его незримые отроческие следы крепко шагающий Сашка Жегулев, и в темной дали упоенно и радостно прозревает светящийся знак
смерти. Идет в темноту, легкий и быстрый: лица его лучше не видеть и сердца его лучше не касаться, но тверда молодая поступь, и гордо держится на плечах полумертвая голова.
Когда Белоус бросился на воеводу, Охоня закрыла лицо руками и покорно ждала, как он ударит ее железным
прутом, ей так и казалось, что сейчас
смерть.
Была тихая, теплая и темная ночь; окно было открыто; звезды блестели на черном небе. Он смотрел на них, отличая знакомые созвездия и радуясь тому, что они, как ему казалось, понимают его и сочувствуют ему. Мигая, он видел бесконечные лучи, которые они посылали ему, и безумная решимость увеличивалась. Нужно было отогнуть толстый
прут железной решетки, пролезть сквозь узкое отверстие в закоулок, заросший кустами, перебраться через высокую каменную ограду. Там будет последняя борьба, а после — хоть
смерть.
Тысячи падали, но первые ряды казались целы и невредимы: каждый пылал ревностию заступить место убитого, и безжалостно
попирал ногою труп своего брата, чтобы только отмстить
смерть его.
Безлюдье, степь. Кругом всё бело,
И небеса над головой…
Еще отчаянье кипело
В душе, упившейся враждой,
И
смерти лишь она алкала,
Когда преступная нога,
Звуча цепями,
попиралаНедружелюбные снега
Страны пустынной, сиротливой…
Среди зверей я зверем стал,
Вином я совесть усыплял
И ум гасил…
Ада Бог не создал, так же как и
смерти [«Бог не сотворил
смерти» (
Прем.
Однако в этом единении с миром для человека таится и опасность, которая может угрожать ему даже и
смертью, хотя «Бог и не сотворил
смерти», но «создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (
Прем.
Христос
смертью смерть попрал.
— Последнее обещание, — заметил Бернгард, — лучший
перл из всех сокровищ ваших. Я не хвалюсь, но для нее умру хотя тысячу раз ужасными
смертями.
Лелька очень мучилась позорностью своего поступка. И все-таки из души
перла весенне-свежая радость. Как хорошо! Как хорошо! Бюллетень выдали на три дня. Да потом еще воскресенье. Четыре дня не дышать бензином! Не носить везде с собою этого мерзостно-сладкого запаха, не чувствовать раскалывающей голову боли, не задумываться о
смерти. Как хорошо!
— Последнее обещание, — заметил Бернгард, — лучший
перл из всех сокровищ ваших… Я не хвалюсь, но для нее умру хоть тысячу раз несчастными
смертями.